Алексей Кунгуров - Пакт Молотова-Риббентропа. Тайна секретных протоколов

«Уважаемая г-жа Эмма Брамник-Вульфсон! Сегодня я встретился со своим знакомым, и вот что выяснилось.

Летом 1983 года в Юрмале на даче у Ивара Кезберса, лектора ЦК КПЛ, председателя комитета ТВ и радио ЛатвССР, проходила неофициальная встреча, в которой участвовали несколько человек; в том числе М. Вульфсон и мой знакомый г-н А. из разведки КГБ ЛатвССР. Он в то время работал в ГДР и в Юрмалу приехал в очередной отпуск. Г-н А. был знаком с И. Кезберсом и М. Вульфсоном уже раньше. Как г-н А. рассказывает, Маврик в беседе поднял тему о необходимости найти секретный протокол к пакту Молотова — Риббентропа (ПМР) и предлагал искать в Германии, а И. Кезберс был уверен, что надо работать в архивах России.

Но та встреча не оставила никаких конкретных планов действий. Г-на А. эта проблема заинтересовала и, вернувшись после отпуска в Германию, он решил «проявить инициативу» и самостоятельно начал поиски протоколов, хотя «бойцам невидимого фронта» надлежало бы, наоборот, скрывать подобные факты. В Западном Берлине, в библиотеке, в приложении научного журнала Свободного берлинского университета, он нашел ссылку на множество документов из истории политических, экономических и других отношений между Россией и Германией разных времен. Через пару дней он получил два экземпляра копий интересовавших его текстов размером А4. Они были в виде фотографий очень хорошего качества, на которых четко были видны все подписи, печати и другие отметки. Это были копии приложений, секретных протоколов к ПМР на немецком языке. Но то были копии не с самого протокола, а копии с микрофильмов из архивов МИД ФРГ.

Летом 1984-го в Риге г-н А. передал материалы М. Вульфсону. Оба джентльмена договорились о происхождении копии не распространяться, чтобы не причинить неприятности г-ну А. — ведь в то время оригиналы протоколов и их местонахождение еще оставались тайной. И каждый из них тщательно прятал те копии в своих тайных анналах. Но обнаруженные копии текстов прибавили М. Вульфсону уверенности в том, что протоколы действительно существуют и нужно продолжать поиски оригиналов как на немецком, так и на русском языках.

Сегодня можно предположить, что участие г-на А. в поисках секретных приложений к ПМР прибавило уверенности М. Вульфсону и при подготовке его экстремального и сенсационного выступления на пленуме интеллигенции в Риге 2 июня 1988 года и позднее, в декабре 1989-го в Кремле (именно эти копии, видимо, он показывал с трибуны).

Этот эпизод — еще одно свидетельство того, что многие патриоты Латвии, используя свои возможности, активно помогали М. Вульфсону доказать существование секретных приложений к ПМР, действуя даже вопреки своим служебным обязанностям.

С уважением, Индулис Залите» [106] Там же. .

В эту историю очень трудно поверить. Хотя бы потому что сам Вульфсон об этом захватывающем сюжете никогда не вспоминал, не смотря на то, что об истории с протоколами он написал не одну книгу и издал их на нескольких языках. Настораживает то, что Залите, не присутствовавший на той встрече и не видевший фотокопий, отчего-то уверенно говорит, что это была копия не с самого протокола, а с микрофильма Леша. Как вообще по фотокопии можно определить, с чего она сделана? Скорее всего, копии были сняты с госдеповского сборника. Наконец, здесь снова упоминается, что на документах видны печати и другие отметки. Но на известных нам «секретных протоколах» из коробки фон Леша нет ни печатей, ни других отметок (не считая нумерации кадров на самой пленке)! Так что рассказ Залите — очередная утка. Вопрос в том, зачем нужно напускать столько детективного тумана? Ответ напрашивается сам собой: чтобы скрыть настоящий источник информации.

Маврик Вульфсон

То, что именно Маврик Вульфсон первым в СССР начал открыто пропагандировать миф о «секретных протоколах», не случайно. Да, он был диссидентом, но диссидентом придворным (отчего настоящие диссиденты его сторонились). В отличие от других борцов с режимом, в тюрьмах и психушках не сидел, а… дружил с иностранными дипломатами, регулярно выезжал за рубеж, где имел знакомства во влиятельных политических кругах Германии, Швейцарии, Канады и США. Особенно тесные узы связывали нашего героя с ФРГ, где в его друзьях числились многие влиятельные журналисты и политики. О том, какой вес имел Маврик Вульфсон на Западе, свидетельствует такой эпизод, описанный в его воспоминаниях «Карты на стол»:

«В 1987 году в немецком посольстве в Москве меня принял первый секретарь посольства Ульрих Бранденбург и пригласил с группой ведущих московских журналистов быть наблюдателем на выборах бундестага. Это была не только большая честь, но и свидетельство того, что на Западе начинают обращать внимание на Латвию. Я с радостью согласился и, вернувшись в Ригу начал оформлять необходимые для выезда документы.

Однако в ночь под Новый год меня ждал сюрприз. Мне по телефону с возмущением сообщили; что арестован мой хороший друг; в то время один из руководителей германо-советского общества дружбы Герхард Вебер (с которым я несколько раз встречался в Риге, у себя дома), и что рупор московских консервативных сил — газета «Советская Россия» опубликовала статью с продолжениями, в которой Вебер обвиняется в подготовке террористических актов в Ленинграде, в частности за «попытку взорвать Зимний дворец…

…Помня о моих близких отношениях с ним и его ближайшими помощниками, которые еще недавно гостили у меня, я с пессимизмом смотрел в свое будущее. Как и следовало ожидать, представитель «компетентных органов» по телефону сурово сообщил мне, что поездка в ФРГ отменяется. В волнениях прошло еще несколько дней, и вдруг в трубке я услышал голос Бранденбурга:

— Почему не присланы ваши документы?

Пояснил ситуацию. Он помолчал, потом коротко и твердо сказал:

— Ну; посмотрим, кто кого.

На следующее утро «компетентный» голос вновь разыскал меня:

— Можете быстро чистить ботинки и на аэродром — в Москву! Вы едете в ФРГ.

…В Союзе журналистов в Москве меня встретили хмуро, выдали паспорт и сквозь зубы вымолвили: «В час обеду Бранденбурга. Вот его адрес».

Я купил цветы и по грязным улицам отправился по указанному адресу. По дороге мой белый плащ по пояс обрызгал грязью проезжающий троллейбус…

..Когда я поднялся по лестнице (войти в лифт я не осмелился), у открытой двери меня встречал улыбающийся Бранденбург.

— Я все видел. Снимайте плащ, мы его засунем в стиральную машину.