Алексей Кунгуров - Пакт Молотова-Риббентропа. Тайна секретных протоколов

Кто-нибудь хоть что-то понял? Со слов Вульфсона следует, что ему «позволили смягчить тяжелый моральный удар истории», применив западную терминологию, да еще «под нажимом Главлита», то есть цензурного органа «или еще каких-то надзирающих ведомств». Но если речь была санкционирована цензурой, то за что тогда сняли с должности главного редактора газеты? А если тот опубликовал ее на свой страх и риск, то как ценоры могла узнать об этом до момента выхода газеты? Поэтому данное объяснение Вульфсона, сделанное задним числом, серьезно воспринимать нельзя из-за его полнейшей абсурдности. Факт остается фактом — в речи Маврика Вульфсона проскочил характерный именно для западной пропаганды термин, очень коряво звучащий по-русски.

В том же абзаце есть еще один подобный пассаж, когда Вульфсон объясняет принятие советского ультиматума в июне 1940 г. «чтобы предотвратить кровопролитие и массовую депортацию». Само словосочетание «массовая депортация» — типично для западной пропаганды, откуда оно и перекочевало в лексикон отечественной интеллигенции во время Перестройки. Но важнее здесь другой момент: латвийскому правительству никто не грозил массовой депортацией в 1940 г., и потому оно не могло принимать этот фактор во внимание. Миф о массовых и беспричинных депортациях был сформирован западной пропагандой уже после войны, причем эти пресловутые «массовые депортации» представлялось как нечто совершенно естественное для коммунистического режима и вызывающее всеобщий ужас. Поэтому у Вульфсона правительство как бы заранее трепещет перед депортациями.

Обращает на себя внимание и тот факт, что речь Вульфсона состоит из двух никак не связанных друг с другом частей. Он дает этому такое объяснение:

«В заключение своего выступления я обратился и к еврейской проблеме, напомнил, какая судьба постигла евреев во время нацистской оккупации, и потребовал увековечить память погибших, а также разрешения создать Центр еврейской культуры.

Вероятно, эта часть выступления была включена мною ради своеобразного композиционного равновесия: чтобы не говорить об обидах только одного народа — латышского. Если бы в палитре красок была только одна эта, то на меня можно было бы снова навесить ярлык латышского буржуазного националиста со всеми вытекающими из этого последствиями…» [115] Там же. .

Странно, что автор употребляет слово «вероятно», говоря о причинах, побудивших его объединить два столь мало связанных вопроса в одном выступлении. Кому же, как не самому Вульфсону знать ответ на этот вопрос? Кстати, в его еврейской части речи тоже присутствуют штампы западной пропаганды. Например, советская историография предпочитала говорить о 4 миллионах жертв Холокоста, в то время как на Западе утвердилась цифра в 6 миллионов, каковую Вульфсон и приводит. И уж совсем ни в какие ворота не лезет цифра в 5 тысяч евреев, якобы депортированных из Латвии 14 июня 1941 г. Согласно докладной записки НКГБ СССР № 12288/м об окончательных итогах депортации из Прибалтики, из Латвии на 17 июня 1941 г было выселено 9546 человек [116] см. http://scepsis.ru/library/id_1958.htm. . Не могли же более половины из них быть евреями? Наоборот, евреи с большим энтузиазмом приветствовали советскую власть, поэтому не удивлюсь, если Вульфсон завысил свои данные раз в 100. Вообще, трудно сказать, с какого потолка он взял такую круглую цифру.

Сам Вульфсон назвал события 2 июня 1988 г. своим первым звездным часом. О том, как партийная верхушка попыталась ответить на обвинение в оккупации и что из этого получилось, будет рассказано ниже (см. главу «Атлас»), о втором звездном часе Вульфсона, наступившем на Съезде народных депутатов в декабре 1989 г., мы уже знаем. Закономерный итог его усилий — провозглашение Латвией независимости. В этот день, 4 мая 1990 г. Вульфсон сполна насладился славой. Вновь обратимся к мемуарам Эммы Брамник-Вульфсон:

«Народ его дважды буквально носил на руках. Первый раз это было в Москве в 1989-м, после сообщения о смерти великого правозащитника академика Андрея Сахарова. Второй раз—4 мая 1990 года, после заседания Верховного Совета в Риге, на котором была провозглашена Декларация о восстановлении независимости Латвии. Тысячи людей на Домской площади ждали окончания этого исторического заседания и горячими аплодисментами, криками «Молодцы!» (кстати, громче других кричали по-русски) приветствовали выходящих из здания депутатов. Когда же из дверей вышел Вульфсон, по площади пронеслось мощное «Ура-а-а!». Его подняли на руки и донесли до трибун на набережной Даугавы, тогда еще Комсомольской, над которой уже колыхались красно-бело-красные стяги и где собрались более 200 000 людей. Цветы. Начался митинг. Выступал и Вульфсон, и его речь люди встретили с восторгом».

Заслуги Маврика Вульфсона оценили и его заокеанские коллеги. В своей книге «Карты на стол» Маврик Вульфсон хвастается:

«Передо мной номер газеты «Tevzemes Avize»(«Газета Отчизны») от 6 марта 1992 года. В нем — обзор очередного номера издаваемого в США на латышском языке журнала «Jauna Gaita» («Новая поступь»), где приводится предложение известного историка профессора Аидриевса Эзергайлиса составить список героев возрожденной Латвии:

«В качестве двух главных я выбрал бы Яниса Петерса и Маврика Вульфсона. <���…> Петерс предложенную перестройкой свободу превратил в революцию, которая не только в Латвии, но и во всем СССР расшатала основы власти». Говоря же о Вульфсоне, Эзергайлис подчеркивает, что он «одним махом нашел ахиллесову пяту России и ключ к интернационализации балтийского вопроса, поднял вопрос о преступном характере пакта Риббентропа-Молотова и беспрестанно приколачивал Балтию к совести Запада, а Россию — к позорному столбу, доказал, что СССР — это империя, а не государство».

Своим вкладом в разгром СССР и похвалой заокеанских господ Вульфсон гордился вплоть до самой смерти. Незадолго до кончины Маврик Вульфсон продиктовал своей супруге послание литовскому премьер-министру Артурасу Паулаускасу по случаю 15-летия независимости Литвы, где были такие слова:

«…Сегодня я счастлив, что мы были вместе в те судьбоносное дни 1989-го в Москве; Кремле, когда единым фронтом боролись за ликвидацию последствий пакта Молотова — Риббентропа, его секретных протоколов, которые взорвали мир не только в Европе. И мы победили — восстановили независимость стран Балтии.

Вспоминаю раннее утро, когда в гостинице «Москва», где жили мы — депутаты Съезда народных депутатов СССР от Балтии, меня разбудили господа Ландсбергис, затем Бразаускас и другие:

— Надевай галстук! Мы победили! Шампанское!» [117] Эмма Брамник-Вульфсон, «Я вышла замуж за романтика» // http://www. librus.ru/alluserpubl/waldisg/page/2. .