Алексей Кунгуров - Пакт Молотова-Риббентропа. Тайна секретных протоколов

Председательствующий. Ваша позиция ясна.

Сависаар Э. Э. Поэтому я предлагаю поименное голосование. Именно поименное. (Аплодисменты).

Председательствующий . Видите ли, товарищи, депутат Семенов имеет предложение по пункту 4, депутаты Сандурский, Шишов предлагают оставить пункт 1, товарищ Иргашев предлагает пункты 7 и 8 исключить. Видите, какой большой разброс мнений. Если мы все это будем голосовать, не выслушав мнения комиссии, мы не очень будем себя уважать. Поэтому, по-моему, целесообразнее завтра утром принять взвешенное решение с учетом рекомендаций комиссии (Шум в зале).

Горбачев М. С Стоит поставить на голосование это предложение.

Председательствующий. Поставим его на голосование? (Шум в зале). Простым поднятием рук предлагаете голосовать? Хорошо. Кто за? Кто против? Предложение принимается большинством голосов. Завтра в начале заседания мы заслушаем сообщение товарища Яковлева. Я могу переходить к следующему вопросу? (Шум в зале) [67] Цит. по: «Известия», 25 декабря 1989 г. .

Кое-какие выводы: слово получали большей частью только яковлевские сторонники и подельники, выступающие, как организованная группа — Сависаар, Медведев, Вульфсон, Казанник, Мунтян, Йорга, Ландсбергис, Инкенс, Липпмаа, Еремей.

Им пытались противостоять депутаты Сухов, Клоков, Шишов, Семенов, Петрушенко. Только последний работал над вопросом заранее, остальные ограничились лишь репликами, не делая пространных заявлений. Депутат Кравец — единственный член комиссии Яковлева, занявший особую позицию. Ее, скорее, можно охарактеризовать как нейтральную, нежели направленную против фальсификаторов. Тем не менее, с наскоку принять столь необходимое сепаратистам Постановление, не удалось. Но утро вечера мудренее, как выразился председательствующий на Съезде Анатолий Лукьянов. До утра у Яковлева есть время, чтобы отыскать неоспоримые доказательства существования «секретного протокола».

Вечером 23 декабря многие депутаты от Прибалтики отправились домой праздновать Рождество. Но при голосовании по вопросу о «секретных протоколах» важен был каждый голос. Тогда сподвижница Яковлева депутат Марина Костенецкая срочно вылетела на несколько часов в Ригу и по телевидению в программе «Прошу слова!» призвала всех депутатов от Народного фронта Латвии, покинувших Кремль, срочно вернуться в Москву к решающему голосованию. Чтобы узнать, что произошло в кремлевском Дворце съездов на следующий день, обратимся к стенограмме заседания 24 декабря 1989 г.

Председательствующий. Товарищи депутаты, нам надо вернуться к рассмотрению проекта Постановления о политической и правовой оценке советско-германского договора о ненападении от 1939 года. Вы знаете, что работала комиссия. Она работала ночью и сегодня утром.

Слово для сообщения по проекту Постановления предоставляется председателю комиссии депутату Яковлеву.

Яковлев А.Н. Товарищи депутаты! Представленный вчера вниманию Съезда документ — комиссия уполномочила меня повторить это — результат долгой и кропотливой работы и членов комиссии, и многочисленных экспертов, ученых, организаций и институтов.

По поручению комиссии были изучены относящиеся к началу Второй мировой войны материалы в архивах МИД СССР, Министерства обороны СССР, КГБ СССР, Главного архивного управления, Института марксизма-ленинизма, Общего отдела ЦК КПСС. По запросу комиссии архивные материалы передало по поручению своего правительства посольство ФРГ в СССР.

Вчера вечером комиссия снова обсудила итоги своей работы, сделанные ранее выводы, замечания и соображения, высказанные народными депутатами в ходе заседания. Она работала вместе с представителями Министерства иностранных дел СССР.

Важная деталь! Комиссия депутатская, но в ее деятельности участвуют представители МИД. Зачем мидовцы провели бессонную ночь с депутатами, как в том старается убедить Съезд Яковлев? Кто были эти люди? Кто их уполномочил? Впрочем, несколько забегая вперед, сообщаю читателю: вечернее заседание комиссии — плод яковлевской фантазии. В главе «Политбюро» приводится совершенно другое свидетельство об этом вечере.

От имени комиссии хотим просить вас еще раз рассмотреть представленные ею соображения, с отдельными поправками , о которых я доложу ниже.

А теперь о проблеме; которая вызвала наибольшее количество вопросов: о секретных протоколах. Действительно, оригиналы протоколов не найдены ни в советских, ни в зарубежных архивах. Тем не менее комиссия считает возможным признать, что секретный дополнительный протокол от 23 августа 1939 года существовал. Я извиняюсь, вчера просто не расслышал вопрос товарища Сухова — тут не очень комфортная обстановка для того, чтобы слушать вопросы, — не расслышал и не смог на него вчера, таким образом, ответить. Но отвечу сегодня.

Да, вопрос Сухова был настолько опасным, что у Яковлева случилось расстройство слуха. Депутат спрашивал, почему комиссия пытается навязать Съезду свое конъюнктурное мнение относительно «секретных протоколов», которых никто никогда не видел и доказательств существования которых не представлено. Проблемы со слухом у Яковлева случись потому, что ответить ему было нечего.

Докладываю. Первое. В Министерстве иностранных дел СССР существует служебная записка, фиксирующая передачу в апреле 1946 года подлинника секретных протоколов одним из помощников Молотова другому: Смирновым — Подцеробу. Таким образом, оригиналы у нас были, а затем они исчезли. Куда они исчезли, ни комиссия, никто об этом не знает. Вот текст этой записки: «Мы, нижеподписавшиеся, заместитель заведующего Секретариатом товарища Молотова Смирнов и старший помощник Министра иностранных дел Подцероб, сего числа первый сдал, второй принял следующие документы особого архива Министерства иностранных дел СССР.

Первое. Подлинный секретный дополнительный протокол от 23 августа 1939 года на русском и немецком языках, плюс три экземпляра копии этого протокола».

Документы в архив передаются не по «служебной записке», а по акту, вообще-то. Странно, что бюрократ с 40-летним стажем Яковлев этого не знает. Выражение «плюс три экземпляра» — это разговорный оборот, в канцелярской переписке никогда не использовался. В официальном документе допустимы в данном случае слова «а так же», «в дополнение к сему» и другие. Непонятно, какие три копии имеются в виду, и для чего вообще делать копии секретных документов? Секретные — они на то и секретные, что их копировать не положено! Легендировать копии потребовалось для того, чтобы как-то обосновать обнаружение неких заверенных копий, на основе которых в 1990 г. тексты «секретных протоколов» были официально опубликованы в СССР.