Дмитрий Иловайский - Владимирский период. Том 1. Часть 2.

«Братья Владимирцы! — сказал он народу, — затворимся в городе; авось отобьемся от них».

«Княже Юрьи! — отвечали граждане. — С кем затвориться? Братья наши одни избиты, другие взяты, остальные прибегли без оружия; с кем мы станем?»

«Все это я ведаю. Так не выдайте меня ни брату моему Константину, ни Володимиру, ни Мстиславу; а пусть я выду по своей воле из города».

Граждане обещали исполнить его просьбу. Очевидно, многочисленность полков, выведенных на Липицкий бой, очень дорого обошлась Суздальской земле, не отличавшейся густым населением. В стольном городе оставались преимущественно старики, женщины, дети, монахи и церковнослужители. Ярослав Всеволодович точно так же прибежал в свой Переяславль, загнав дорогой несколько коней. Но он не только затворился в этом городе, а еще дал волю своей злобе против новгородцев. Он велел похватать в Переяславле и его окрестностях новгородских гостей, заехавших в его землю ради торговли, и запереть их так тесно, что многие задохлись от недостатка воздуха. Было схвачено и несколько смоленских гостей; но посаженные особо, они все остались живы.

Если бы побежденных усердно преследовали, то ни Юрий, ни Ярослав не ушли бы от плена, и самый стольный Владимир был бы захвачен врасплох. Но Ростиславле племя, по замечанию новгородского летописца, было милостиво и добродушно. Целый день победители стояли на месте побоища; а потом тихо двинулись к Владимиру-на-Клязьме и расположились под ним станом. В городе случились пожары; причем загорался и самый княжий двор. Новгородцы и смольняне хотели тем воспользоваться и просились на приступ. Ростиславичи остались верны своему добросердечию: Мстислав не пустил новгородцев, а брат его Владимир не пустил смольнян. Может быть, и Константин Ростовский воспротивился этому гибельному для города приступу. Наконец Юрий вышел с поклоном и многими дарами и отдался на волю победителей. Ростиславичи посадили на великокняжеский стол Константина; а Юрий получил на свое прокормление Радилов Городец на Волге. Он наскоро собрался и сел в насады с своим семейством и слугами. Владыка Симон также отправился с ним из Владимира. Перед отъездом Юрий зашел помолиться в Успенский собор и поклониться отцовскому гробу. «Суди Бог брату моему Ярославу, что довел меня до этого», — сказал он, проливая слезы. Затем духовенство и граждане с крестами вышли навстречу Константину, торжественно посадили его на отцовском столе и присягнули на верность. Он угостил вирами своих союзников и одарил их великими дарами. Оставалось еще смирить жестокосердного Ярослава. Но, когда союзники двинулись к Переяславлю, этот князь не решился на оборону, а выехал к ним навстречу и отдался в руки старшего брата, прося помирить его с тестем. Константин действительно стал ходатайствовать за Ярослава и успел выпросить ему мир. Однако Мстислав не захотел въехать в Переяславль и принять угощение от зятя. Он расположился станом вне города; взял дары и забрал всех задержанных новгородцев, оставшихся в живых, а также и тех, которые находились в дружине Ярослава; вытребовал и дочь свою, супругу Ярослава, которую, несмотря на мольбы мужа, увез с собой в Новгород [22].

Так окончилась эта междоусобная брань, которая глубоко потрясла всю Северную Русь. По-видимому, она нанесла сильный удар политическому значению Суздаля и могла возгордить новгородцев, укрепить их самобытность. Однако последующие события скоро показали, что даже раздробленная, униженная Суздальская Русь сохранила преобладание над Русью Новгородской благодаря своей княжей династии и вообще своему монархическому началу.

Константин Всеволодович недолго занимал великокняжеский Владимирский стол. Будучи слабого здоровья и чувствуя свою недолговечность, он позаботился заранее устроить дела таким образом, чтобы предупредить новые смуты и междоусобия. А потому сам признал права брата Георгия, или Юрия, на старший стол после своей смерти; причем он, конечно, имел в виду обеспечить уделы собственным сыновьям, которым дядя Юрий должен был заменить место отца. Сыновей он наделил таким образом: старшему Васильку отдал Ростов, а младшему Всеволоду — Ярославль. Вскоре Константин скончался, с небольшим тридцати лет от роду (1219). По словам суздальского летописца, он отличался «кротостью Давида и мудростью Соломона»; смерть его народ почтил плачем великим: бояре оплакивали его как заступника их земли, слуги — как господина и кормителя, убогие люди и черноризцы — как покровителя и утешителя. Этот благочестивый князь подобно своим предшественникам был усердный храмоздатель и к тому же большой книголюбец. Он не жалел издержек на собирание греческих и славянских рукописей. И не только любил читать книги духовного содержания и летописи, но и сам занимался летописным делом. Он завел на своем дворе при церкви Св. Михаила училище, в котором русские и греческие иноки занимались обучением детей. К сожалению, во время большого Владимирского пожара в 1227 году самый двор Константина, вместе с церковью и училищем, сделался жертвой пламени.

Георгий II, занявший снова великокняжеский стол, является таким же семьянином и добрым хозяином земли, как и его предшественники. Он не отличался ратным духом, избегал частых войн и, наученный Липицким уроком, в случае ссоры легко мирился с соседями, но только не с иноплеменниками. Замечательны в особенности его предприятия против Камских Болгар и Мордвы. При первом удобном случае он возобновил наступательное движение Руси в ту сторону.

В 1219 году Камские Болгары напали на северную окраину Суздальской земли и обманом взяли город Устюг. А в следующем году великий князь уже посылает против них многочисленную рать, призвав на помощь полки брата Ярослава Переяславского, племянника Василька Ростовского и князя Муромского. Общим предводителем он назначил своего брата Святослава Юрьевского, под которым главным воеводой был Еремей Глебович. Как и в прежние походы, отдельные отряды сошлись на устье Оки и отсюда двинулись на судах вглубь Болгарской земли. Достигнув устья Камы, Святослав послал часть рати вверх по этой реке; с главными силами приплыл к Исадам; здесь высадился на берег и подступил к городу Ошелу. Болгарский князь встретил было русских в поле с конницею; но, разбитый, спасся за городскими укреплениями. Ошел по обычаю болгарских городов был укреплен снаружи дубовым тыном, за которым находились еще двойные оплоты, т. е. два деревянных забора с насыпанным посреди их земляным валом. 15 июня русские пошли на приступ; подрубили тын и оплоты, и зажгли их; потом зашли с другой стороны и также зажгли оплоты. Весь город сделался добычей пламени. Владетель его только с немногими всадниками успел ускакать, множество жителей погибло; остальные выбежали из города и были взяты в плен. Отсюда ополчение поплыло назад. Болгары из Великого города и других мест, услыхав об участи Ошела, собрались конные и пешие на берегу Волги около Исад, чтобы напасть на Русь и отбить полон. Святослав велел воинам надеть брони, поднять стяги, и, разделясь на полки, плыть, играя на бубнах, трубах и сопелях. Таким образом, Русские безопасно прошли мимо Болгар; на устье Камы соединились с отрядом, повоевавшим ее берега, и благополучно воротились домой. У Городца (Радилова) Святослав покинул ладьи и с своей конной дружиной пошел прямо к Владимиру. Великий князь торжественно встретил его у Боголюбова; затем целых три дня угощал его и дружину; причем роздал щедрые подарки конями, оружием, платьем, паволоками, оксамитами. Не довольствуясь тем, на следующую весну он предпринял новый поход и на этот раз сам повел суздальскую рать. Два раза приходили к нему послы от Болгар, умоляя о мире; великий князь не соглашался. Когда он стоял в Городце, поджидая своих братьев, болгарский посол явился в третий раз с челобитьем и великими дарами. Юрий наконец смягчился, заключил такой мир, какой был при его отце и дяде, и послал своих мужей в землю Болгарскую, чтобы привести тамошних князей к присяге по их вере. Великий князь не удовольствовался одним мирным договором, а обеспечил Суздальские и Муромские владения со стороны Болгар и Мордвы построением на самом устье Оки русской твердыни, которая была названа Новгородом Нижним (1221 г.).