Дмитрий Иловайский - Владимирский период. Том 1. Часть 2.

Бурные волнения и ожесточенная вражда партий, происходившие в Новгороде в этот период времени, сопровождались частой сменой не только посадников и тысяцких, но и таких священных лиц, как владыка или архиепископ Новгородский. Смотря по тому, какая партия одолевала, суздальская или народная (стоявшая за самостоятельность), менялся и архиепископ. Мы видели, что в княжение Мстислава Удалого, при упадке суздальской стороны архиепископ Митрофан был низведен с престола и на его место поставлен Антоний (Добрыня Ядрейкович). Но когда Удалой вторично и навсегда покинул Новгород и суздальская сторона подняла голову, она воротила из изгнания Митрофана. Таким образом явилось два архиепископа в одно время. Чтобы решить спор, их отправили на суд к митрополиту. Последний решил в пользу Митрофана, как старейшего по избранию, и тот правил Новгородской церковью еще около четырех лет, до своей смерти (1223 г.). Тогда народная партия пыталась воротить Антония; но суздальская поспешила выбрать хутынского чернеца Арсения. Опять явилось два архиепископа, которые несколько раз чередовались друг с другом, смотря по тому, суздальский или черниговский князь сидел в Новгороде. В 1228 году, когда Ярослав удалился на время из Новгорода, простой народ начал кричать на вече против Арсения за своего любимца Антония. На ту пору случилась продолжительная, теплая и чрезвычайно дождливая осень; нельзя было ни сена добыть, ни убрать с полей. «От того так долго стоит у нас тепло, — вопила чернь, — что Арсений выпроводил владыку Антония на Хутынь, а сам сел на его место, дав мзду князю». С веча чернь бросилась на Владычий двор и силой выгнала Арсения, «пихающе его за ворота как будто какого злодея», — прибавляет летописец. Владыка едва успел спастись от смерти, запершись в Софийском храме. Народ отправился на Хутынь и привел оттуда Антония. Последний на этот раз недолго оставался на кафедре. Он сделался болен и лишился языка. Михаил Всеволодович Черниговский, княживший тогда в Новгороде, сказал народу: «Нелепо быть сему граду без владыки; так как Бог возложил казнь на Антония, то поищите себе какого-либо из попов, игумнов или чернецов». Голоса разделились между тремя лицами: одни предлагали дьякона Спиридона, монаха Юрьевского монастыря; другие Иосифа, епископа Владимиро-Волынского; третьи опять какого-то Гречина. Чтобы решить спор, хотели отдать дело на усмотрение митрополита; но по желанию князя Михаила прибегли к жребию: очевидно, последний обычай в то время только входил в силу. На трапезе в Софийском соборе положили три свитка с именами и послали взять один свиток юного княжича Ростислава Михайловича: вынулся жребий Спиридона. Его привезли из Юрьевского монастыря и ввели во владычие палаты. А в следующем (1230) году Спиридон отправился в Киев на поставление к митрополиту Кириллу, который сначала посвятил его в сан священника, а затем уже в архиепископа.

Этот год был для Новгорода временем тяжких бедствий. Ранний мороз побил озими. Произошла страшная дороговизна; кадь ржи стали покупать по 20 и 25 гривен, а пшена по 50. Бедные люди начали разбегаться по чужим городам; оставшиеся стали умирать голодной смертью, так что трупы валялись по улицам, собаки пожирали младенцев. Владыка Спиридон велел приготовить скудельницу у храма свв. Апостолов на Прусской улице; в нее свезли более 3000 трупов, так что она наполнилась доверху; устроили еще две скудельницы, и те скоро наполнились. Голод дошел до того, что простолюдины не только ели мох, сосновую и липовую кору и всякую падаль, даже пожирали человеческие трупы, а иные резали и ели живых людей. Впрочем, таких извергов власти жгли огнем и вешали. Самые родительские чувства замирали: одни отцы и матери продавали детей в рабство чужим купцам, а другие смотрели на смерть детей и не делились с ними добытым куском хлеба. (Моровая язва свирепствовала тогда же в Смоленске и некоторых других русских областях.) К страшному голоду присоединился еще ужасный пожар в начале следующего 1231 года. Сгорел почти весь Славянский конец; огонь был так свиреп, что перелетал через Волхов. Наконец прибыли немецкие корабли с хлебом и спасли Новгородцев от конечной гибели. Но и посреди таких бедствий партии ожесточенно враждовали; сильные, богатые люди продолжали бороться за власть.

Особенно многие мятежи, убийства и грабежи были вызваны враждой посадника Внезда Водовика с сыном знаменитого Твердислава, Степаном, который сам добивался посадничества. Когда оставленный в Новгороде отцом малолетний князь Ростислав с посадником Водовиком поехал в Торжок, противная им партия подняла большой мятеж, убила известного боярина Семена Борисовича, разграбила как его двор, так дворы самого Водовика и других вожаков Черниговской партии; огромные их имущества народ разделил между собой по городским сотням. («Они трудишася сбирающе, а си в труд их внидоша», — заметил новгородский летописец.) Посадником поставили Степана Твердиславича; а на стол опять призвали Ярослава Всеволодовича. С того времени Ярослав занимал Новгородский стол уже без соперников; причем не считал нужным самому жить в Новгороде, а обыкновенно держал там своих наместников и двух юных сыновей, Феодора и Александра. По смерти старшего брата Феодора вместо отца стал княжить один Александр, впоследствии знаменитый герой Невский [23].

В самом средоточии Восточно-Европейской равнины, между Клязьмой и северным загибом Волги, залегает страна, послужившая колыбелью той Ростово-Суздальской народности, которая впоследствии сделалась известна под именем Великой Руси, а вместе с ней и того государственного строя, который в течение последующих веков распространился на всю помянутую равнину.

Широкая лесная полоса земли Вятичей отделяла Суздальский край от Южной Руси, и потому этот край является в нашей истории с именем Залесья. Некоторые города его носят прозвание «залесских» в отличие от своих южнорусских одноименников (Переяславль, Владимир). Судьба не наделила его роскошной почвой, благорастворенным климатом или поразительными красотами природы. Но она дала ему почти все, что нужно для развития здорового, деятельного и промышленного населения. Климат довольно умеренный, наглядно отличающий все четыре времени года, континентальный по отдаленности от морей, но содержащий значительное количество атмосферной влаги. Почва, большей часть глинистая или суглинистая, однако во многих местах перемешанная с черноземом, в состоянии собственными произведениями с избытком прокормить население; но требует постоянного упорного труда для своей обработки. Здесь с успехом произрастают рожь, ячмень, овес, просо, гречиха и пр. Лесу изобилие, но далеко не такое, чтобы он напоминал непроглядные трущобы более северной полосы. Встречаются хвойные породьгрядом с лиственными; ель и береза, сосна и дуб, верба и осина рассеяны отдельными рощами или перемешиваются друг с другом и дают лесному бору прекрасное разнообразие. Роскошные луга, в особенности поемные, доставляют отличный корм для скота. Поверхность почвы представляет равнину, но далеко не плоскую и однообразную, а, напротив, взволнованную и местами весьма холмистую. Низменная по окраинам данного пространства, эта равнина несколько поднимается к его середине и образует холмистый водораздел между правыми притоками Волги и левыми Оки и Клязьмы с целой сетью небольших озер, болот, рек и речек. Вообще воды такое же изобилие, как в лесу, но также не до излишества. Реки внутри этого края только отчасти судоходные, а более сплавные. Летом первобытные пути сообщения не слишком затруднительны; а зимой, когда воды скованы толстым слоем льда и вся страна покрыта сплошным снегом, всюду открывается прямая дорога.