Теодор Моммзен - Римские провинции от Цезаря до Диоклетиана

Клавдий Фронтон, которому в чрезвычайном порядке было поручено объединенное командование над Верхней Мезией и Дакией, в 171 г. пал в сражении против германцев и языгов. В бою погиб и командующий гвардией Марк Макрнний Виндекс. Им обоим, а также другим офицерам высшего ранга были поставлены в эти годы почетные памятники в Риме, рядом с колонной Траяна, в благодарность за то, что они отдали жизнь в борьбе за отечество. Варварские племена, объявившие себя сторонниками Рима, частью снова отпали, как, например, котины и в особенности квады, которые предоставили убежище спасавшимся бегством маркоманам и прогнали своего вассального короля Фуртия, вслед за чем Марк Аврелий назначил премию в 1000 золотых за голову его преемника Ариогеза. Лишь на шестом году войны (172) маркоманы, по-видимому, были полностью подчинены, после чего Марк Аврелий принял вполне заслуженный им победный титул «Германского». Затем были покорены квады, наконец языги (175), в результате чего император получил еще новый титул — победителя сарматов. Условия, поставленные побежденным народам, показывают, что Марк Аврелий был намерен не просто наказать их, но подчинить. Маркоманам и языгам, а также, вероятно, и квадам было предписано очистить прилегающую к реке пограничную полосу шириной в две немецкие мили, а по позднейшему, более мягкому требованию — в одну. В укрепленных пунктах по правому берегу Дуная были поставлены римские гарнизоны, численность которых в области одних только маркоманов и квадов составляла не менее 20 тыс. человек. Все покоренные племена были обязаны выставлять подмогу римскому войску — языги, например, 8 тыс. всадников. Если бы император не был отвлечен восстанием в Сирии, он совсем изгнал бы языгов с их родины, подобно тому как Траян изгнал даков. Дальнейший ход событий подтверждает, что Марк Аврелий собирался следовать именно этому примеру в своих действиях против отпавших от Рима задунайских подданных. Как только было подавлено упомянутое выше восстание в Сирии, император снова поспешил на Дунай и совершенно так же, как в свое время Траян, начал в 178 г. вторую, завершающую, войну. Под каким предлогом была начата эта война, мы не знаем; целью же ее было, как, без сомнения, правильно указывалось, создание двух новых провинций — Маркомании и Сарматии. Языгам, которые, по-видимому, выказали готовность подчиниться воле императора, была прощена большая часть причитавшихся с них тяжелых налогов и для сношений с их соплеменниками, жившими к востоку от Дакии роксоланами, был разрешен даже проход через Дакию под соответствующим надзором; это разрешение объясняется, вероятно, тем, что их уже считали римскими подданными. Маркоманы почти полностью погибли от меча и голода. Доведенные до отчаяния квады хотели переселиться на север и искать места для поселения у семнонов, но и это не было им дозволено, так как они должны были обрабатывать поля, чтобы доставлять продовольствие римским гарнизонам. После 14-летней почти непрерывной войны император помимо собственного желания снова стоял у цели, и римляне вторично получили возможность захватить земли по верхней Эльбе. Теперь действительно оставалось только провозгласить намерение удержать за собой приобретенные территории. Но в этот момент император скончался, не достигнув еще 60 лет, в лагере у Виндобоны 17 марта 180 г.

Мы должны не только отметить решительность и последовательность действий римского императора, но также признать, что он поступал в соответствии с требованиями реальной политики. Завоевание Дакии Траяном было сомнительным приобретением, хотя именно в маркоманской войне обладание Дакией не только избавило Рим от одного из его опасных противников, но, вероятно, имело и тот результат, что народы, жившие по Нижнему Дунаю, бастарны, роксоланы и множество других, не вмешались в войну с наркоманами. Однако после того как мощный натиск задунайских народов к западу от Дакии сделал необходимой войну с этими народами, война эта могла быть лишь последней и окончательной, для чего в римскую оборонительную линию должны были войти Богемия, Моравия и равнина Тиссы, хотя и этим областям, подобно Дакии, была предназначена только роль форпостов, а стратегической пограничной линией, конечно, должен был остаться Дунай.

Преемник Марка Аврелия, император Коммод находился в лагере, когда умер его отец, и так как официально он уже много лет разделял с ним императорский престол, то немедленно после его смерти оказался полновластным правителем. Недолго позволил девятнадцатилетний наследник приближенным своего отца, его зятю Помпеяну и другим лицам, вынесшим вместе с Марком Аврелием тяжкое бремя войны, руководить делами в духе покойного императора. Во всех отношениях Коммод представлял противоположность своему отцу — фехтовальщик, а не ученый, он был столь же труслив и слабоволен, сколь его отец решителен и последователен, столь же ленив и лишен чувства долга, сколь его отец деятелен и добросовестен. Коммод не только отказался от присоединения завоеванной области, но добровольно предоставил маркоманам такие условия, о каких они не смели и мечтать. Урегулирование под римским контролем пограничных отношений и обязательство не обижать соседей, находившихся в дружбе с Римом, — все это разумелось само собой; однако гарнизоны из их страны были выведены, и только запрет заселять приграничную полосу остался в силе. Были, правда, выговорены платежи налогов в пользу римлян и поставка им рекрутов, однако первые были вскоре отменены, а вторые, наверное, никогда не поставлялись. На таких же условиях был заключен мир с квадами и, вероятно, с прочими задунайскими народами. Тем самым римляне отказались от своих завоеваний, и многолетние войны оказались напрасными; если бы римляне не добивались большего, подобный порядок вещей мог бы быть достигнут значительно раньше. Тем не менее, хотя Рим и выпустил из рук победный трофей, маркоманская война все же упрочила на будущее время римское господство в этих местах. Удар, сокрушивший впоследствии мировое владычество Рима, был нанесен совсем иными народами.

Другой длительный и прочный результат этой войны связан с вызванными ею переселениями задунайских жителей в пределы Римской империи. Вообще, подобные переселения происходили во все времена; переселенные при Августе в Галлию сугамбры, отправленные во Фракию даки были просто новыми подданными или новыми общинами подданных, присоединившимися к прежним; то же самое следует сказать и о 3000 наристов, которым Марк Аврелий разрешил обменять свои места жительства к западу от Богемии на новые —- в пределах империи, тогда как подобная просьба неизвестных нам из других источников астингов на северной границе Дакии была отклонена. Однако германцы, поселенные Марком Аврелием не только в придунайской области, но и в самой Италии близ Равенны, не были ни свободными подданными, ни зависимыми в собственном смысле слова. Здесь перед нами начатки римского крепостного состояния, колоната, проникновение которого в сельское хозяйство всего государства будет описано в другой связи. Упомянутое выше поселение в окрестностях Равенны оказалось, впрочем, недолговечным; поселенцы восстали, и их пришлось снова удалить, так что новый колонат вначале ограничивался только территорией провинций, а именно — придунайскими областями.