Теодор Моммзен - Римские провинции от Цезаря до Диоклетиана

Даже большая часть ливийских надписей принадлежит городам, населенным частично или сплошь берберами. Найденные в Тепелии (С. I. L., VIII, р. 514), в Нумидии к западу от Бона, на равнине Шеффиа, в том самом месте, которое до сих пор дало большую часть берберских надписей на камнях, надписи на двух языках содержат, правда, в своей латинской половине ливийские имена, например: Chinidial Misicir f. и Naddhsen Cotuzanis f., оба из рода (tribu) Misiciri, или Misictri; но один из этих людей, служивший в римских войсках и получивший права римского гражданства, называет себя в латинском тексте in civitate sua Tenalio flamen perpetuus (в своей общине в Тенелии пожизненный фламин), откуда следует, что и это место, по-видимому, имело городскую организацию. Поэтому, если когда-нибудь и удастся правильно прочесть и расшифровать берберские надписи, то они вряд ли дадут нам достаточные сведения о внутренней организации берберских племен.

О том, что гетульский пурпур ведет начало от Юбы, сообщает Плиний (Н. N. 6,31,201); paucas constat esse ex adverso Autololum a Juba repertas, in quibus Gaetulicam purpuram tinguere instituerai (известно, что Юба открыл несколько [мавретанских островов] напротив автололов, где он устроил красильни гетульского пурпура); под этими insulae purpurariae (островами пурпура — там же, 203) может подразумеваться лишь Мадейра. В самом деле, древнейшее упоминание об этом пурпуре встречается у Горация (Ер., 2, 2,181). О дальнейшей судьбе этого производства у нас нет сведений, и представляется невероятным, чтобы оно сохранилось, так как римское владычество никогда не распространялось на эти острова; правда, из слов sagum purpurium (пурпурный плащ) в тарифе Зараи (С. 1. L., VIII, 4508) можно сделать вывод, что мавре-танское производство пурпура продолжало существовать.

Ясное представление о мавретанском экспорте дает для 202 г. тариф Зараи, выставленный на таможенной границе Нумидии с Мавретанией (С. I. L., VIII, 4508). Там значатся вино, фиги, финики, губки, но главную роль играют рабы, всевозможный скот, шерстяные материи (vestis Afra — африканская одежда) и кожаные товары. Также и землеописание времен Констанция говорит (гл. 60), что Мавретания vestem et mancipia negotiatur (торгует платьем и рабами).

Согласно одной надгробной надписи, найденной в Мактарисе в Бизаке-не (ЕрЬ. ер!^г., V, п. 279), один свободнорожденный человек, 12 лет проработавший в качестве рядового жнеца, затем следующие 11 лет разъезжавший по Африке в качестве главы артели, жавшей хлеб, приобрел себе на сбережения от жалованья дом в городе и второй в деревне и сделался в своем городе членом совета и городским головой. Его поэтическая надгробная надпись свидетельствует если не об образовании, то о притязаниях на него. Подобного рода карьера бывала не такой редкостью, какой она кажется на первый взгляд, но в Африке такие случаи происходили, по-видимому, чаще, чем где-либо в другом месте.

Восходят ли наши латинские тексты Библии к нескольким первоначально различным переводам или, как предполагал Лахман, различные чтения вышли из. одного и того же основного перевода путем разнообразной переработки с привлечением подлинников — на этот вопрос трудно дать определенный ответ, по крайней мере теперь. Но в этой работе либо переводческого, либо редакционного характера участвовали и италийцы и африканцы, о чем свидетельствуют знаменитые слова Августина (De doctrina Christ., 2, 15, 22): In ipsts autem Interpretationibus Itala ceteris praeferatur, nam est verborum tenacior cum perspicuitate sententiae (при самых же переводах следует предпочитать прочим италийский перевод, так как он более точно передает смысл слов и отличается ясностью выражений); слова эти, правда, пытались опровергнуть люди весьма авторитетные, но, конечно, без оснований. Предложение Бентли, недавно снова нашедшее одобрение (Corssen, Fahrb. für protest. Theologie, 7, S. 507), переменить Itala на Ilia (та) и nam (ибо) на quae (которая), одинаково неприемлемо и с точки зрения филологической, и по существу, ибо двойное изменение является совершенно невероятным; кроме того, «наш» подтверждается переписчиком Исидором (Etym. ,2,6). Неправильны и другие возражения, а именно: что практика языка требует Iialica (Italus встречается, например, у Сидония и Иордана, а также в надписях более позднего времени — С. L L., X, 1146, где эта форма употребляется наряду с формой Italiens); совет — сравнить возможно большее число переводов — очень хорошо согласуется с признанием какого-нибудь одного за самый достоверный; напротив, от изменения редакции разумное замечание превращается в бессодержательное общее место. Христианская община Рима в первые три века действительно пользовалась греческим языком, так что здесь нельзя искать Itali (италийцев), участвовавших в работе над латинской Библией. Но кроме Рима, в Италии, особенно в В ерхней, греческий язык был распространен немногим больше, чем в Африке, о чем всего яснее свидетельствуют имена вольноотпущенников; употребленное Августином название указывает именно на неримскую Италию; быть может, здесь будет уместно вспомнить, что Августин был обращен в христианство Амвросием в Милане. В том, что сохранилось до нас от доиеронимовских переводов Библии, едва ли удастся когда-либо обнаружить следы указываемой Августином италийской редакции; но еще гораздо труднее будет доказать, что над доиеронимовскими латинскими текстами Библии работали только африканцы. Весьма вероятно, что эти тексты возникли главным образом, а может быть почти исключительно, в Африке. Противоположность одной Itala вполне могли составлять многие Afrae, и вульгарная латынь, на которой написаны все эти тексты, вполне сходна с той вульгарной латынью, на которой, как известно, говорили в Африке. Конечно, при этом не следует упускать из виду, что мы знаем вульгарную латынь вообще главным образом на основании африканских источников и что необходимо, хотя в большинстве случаев и невозможно, доказать, что отдельные явления языка ограничиваются одной Африкой. Общеупотребительные вульгаризмы и африканские провяы-циализмы были распространены в равной степени (ср. Eph. epigr., 4, р. 520 — cognomina на «osus»), но доказывать, что формы вроде glorificare, sanctificare, instificare принадлежат ко второй категории на том основании, что они впервые встречаются в Африке, нельзя, так как для Капуи и Милана у нас нет таких документов, какие мы имеем для Карфагена, например в сочинениях Тертуллиана.

Римские имена, состоящие из трех частей: имени собственного, родового и прозвища (cognomina), включены в настоящий указатель под когноменом, личное и родовое имя стоят после когномена.