Алексей Фомин - Война с продолжением

Французские делегаты долгое время молча выслушивали все споры вокруг данной проблемы. Баррер выступил только 6 декабря: «Я позволю себе здесь утверждать, что Франция, столь глубоко привязанная к принципу свободы, желает, чтобы он был обеспечен для разных наций и чтобы они имели право без угрозы для него защищать свои законные интересы. Она считает, что это право можно согласовать с интересами всех прибрежных стран Черного моря и в особенности с интересами той из них, которая имеет суверенитет над двумя берегами Проливов. Предложения, которые были вам изложены от имени союзников моим выдающимся ( eminenf ) коллегой лордом Керзоном, полностью отвечают этим взглядам. Они включают полную свободу торгового мореплавания, которому они гарантируют защиту при помощи права прохода в необходимых количествах военным кораблям с целью обеспечения при случае этой защиты. Можно предвидеть возражения, которые поднимет Турция, владеющая берегами Проливов, по поводу возможных злоупотреблений этим правом прохода. Интересы прибрежных стран охраняются ограничениями, наложенными на использование этого права. В этих условиях оно не может представлять для прибрежных стран ни угрозы, ни покушения на их суверенитет. Оно содержит, напротив, прекрасную гарантию против политики гегемонии, которая угрожает безопасности некоторых прибрежных стран и в особенности Турции» [1072] Conference de Lausanne sur les affaires du Proche Orient. Proces verbal. P., 1923. № 10. P. 7. . Иными словами, Баррер во всем был согласен с Керзоном и пытался убедить турецких делегатов принять его предложения «по-дружески», тем более что они будут выгодны самим туркам, так как оградят их от угрозы иностранной гегемонии в Черном море (явный намек на Россию). Баррер должен был следовать политике «единого фронта» и вместе с тем пытался не испортить отношения с турками накануне обсуждения экономических и финансовых вопросов.

Вопрос о Проливах был передан на рассмотрение комитета экспертов, в котором советские представители не участвовали. К 18 декабря он представил проект конвенции о Проливах, разработанный на основе англо-французских предложений. Чичерин заявил, что не подпишет эту конвенцию, так как считает, что она направлена против России [1073] Россия и Черноморские проливы, XVIII–XX столетия. М., 1999. С 376–381. . Бомпар и Гаррони убедили Керзона несколько изменить представленный проект в пользу турок [1074] Sonyel S.R. Op. cit. Р. 198. . В дальнейшем все споры вокруг Проливов сводились к словесным дуэлям между Керзоном и Чичериным. Исмет-паша довольно охотно шел на уступки (туманная формулировка Национального обета давала ему такую возможность), чтобы иметь возможность твердо настаивать на своем мнении в других вопросах. В итоге Россия осталась единственной страной, которая оказалась недовольной решением этой проблемы. Проект конвенции, разработанный комиссией экспертов, в дальнейшем подвергался лишь незначительным редакционным изменениям.

Вопрос о капитуляциях впервые рассматривался 2 декабря на заседании конференции под председательством Гаррони. Исмет-паша настаивал на полной отмене всех капитуляционных обязательств и заявлял о готовности турецкого правительства уладить вопрос о статусе иностранцев на основе взаимности и следования общепринятым нормам международного права. Керзон и Гаррони соглашались на отмену термина «капитуляции» и замену их строго оговоренной системой гарантий. По существу, они предлагали лишь реформу и унификацию капитуляционной системы. Французский делегат Баррер поддержал эти предложения, стараясь доказать выгодность системы капитуляций (хотя бы в форме гарантий) для привлечения иностранного капитала в Турцию [1075] Шамсутдинов A.M. Указ. соч. С. 314–315. . Самую непримиримую позицию занял американский наблюдатель Чайльд, потребовавший сохранения всех капитуляций в неприкосновенности. В отличие от проблемы Проливов в этом вопросе турки проявили настойчивость и не шли ни на какие уступки. Решение этого вопроса затянулось до самого окончания конференции.

Не менее принципиальными турки оказались и при обсуждении вопроса о положении национальных меньшинств. Они рассматривали любые попытки установления международного контроля в этой области как покушение на национальный суверенитет. Идея Чайльда, поддержанная Керзоном, о создании в Турции «национального очага» для армян была с порога отвергнута турецкой делегацией [1076] Севрский мирный договор и акты, подписанные в Лозанне. М., 1927. С. XLIII (предисловие). . Турки соглашались только на те. условия, которые уже были зафиксированы в договорах с рядом стран Центральной и Восточной Европы. Баррер снова попытался угодить всем, заявив 12 декабря, что «Франции всегда удавалось сочетать усилия, прилагавшиеся ею в течение веков в целях улучшения положения всех народов Востока, с дружественным отношением к оттоманскому правительству» и присоединился к предложениям Керзона [1077] Саакян Р.Г. Франция и Турция в Лозанне // Страны и народы Ближнего и Среднего Востока. Вып. 12. Турция. Ереван, 1985. С. 11–12. . Вопрос о меньшинствах был для союзников скорее вопросом престижа, а не реальной политики. Союзникам пришлось пойти на уступки Исмету и согласиться с тем, что христиане в Турции не будут иметь больших прав, чем, например, венгры в Чехословакии. Особо сложную проблему представляли малоазиатские греки. Исмет настаивал на обязательном обмене населением между Турцией и Грецией по религиозному признаку. На это пришлось в конце концов согласиться и Венизелосу. Никакие гарантии мусульманским меньшинствам (в первую очередь курдам) вообще не обсуждались.

Как видим, во всех перечисленных выше моментах Англия и Франция демонстрировали редкое единство точек зрения. Однако Баррер всегда старался не испортить отношения с турками, преподнося предложения Антанты как максимально выгодные для самой Турции (открытые Проливы — для защиты от иностранной гегемонии на Черном море, фактическое сохранение капитуляций — для привлечения иностранного капитала и пр.). Барреру необходима была и поддержка англичан, и доброжелательное отношение со стороны турок, когда дело дойдет до экономических и финансовых вопросов. Керзона раздражало такое подчеркнуто обходительное отношение к туркам (и лично к Исмету) со стороны Баррера и Гаррони. Гарольд Никольсон цитирует запись в дневнике «члена команды» Керзона на Лозаннской конференции (вероятнее всего — в своем собственном) от 22 декабря: «Сегодня Керзон в странном, почти истерическом расположении духа. Вчера у него был разговор с Исметом, Баррером и Гаррони. Двое последних льстят Исмету, называя его "Превосходительством" в каждой фразе, выкрикивая [1078] Исмет обладал слабым слухом. "ami et cher collegue". У Керзона это вызывает досаду и отвращение» [1079] Nicolson Н. Op. cit. Р. 319. .