Валерий Дуров - Юлий Цезарь: человек и писатель

Тем временем Цезарь занял Орик и еще несколько приморских городов Эпира, жители которых добровольно открыли перед ним ворота. Попытка Цезаря приблизиться к иллирийскому городу Диррахию была пресечена Помпеем. Он успел опередить Цезаря и стал лагерем у реки Апса, закрыв таким образом путь к городу. Цезарю ничего не оставалось как расположиться лагерем на другом берегу реки вблизи города Аполлонии. Все это время он не прекращал попыток вступить в переговоры с Помпеем, надеясь договориться с ним относительно мирных условий и распустить войска. Но все его миролюбивые начинания успеха не имели из-за явного противодействия со стороны помпеянцев. В «Записках о гражданской войне», как ни горько было Цезарю свидетельствовать об этом, он приводит ответ своего бывшего помощника в Галлии Тита Лабиена на мирные предложения: «Так перестаньте же говорить о примирении; никакого мира у нас быть не может, пока нам не доставят головы Цезаря!» (Цез. Гр. война, 3, 19).

Зима уже подходила к концу, а из Брундизия все еще не прибывали корабли с легионами. И Цезарь решается на крайне опасный шаг. Ночью, один, в одежде раба, тайно от всех, он взошел на маленькое суденышко, отплывающее в Брундизий. Это предприятие успеха не имело, так как поднялась буря и кормчий был вынужден повернуть обратно. Но о рискованной затее Цезаря до сих пор напоминают слова, с которыми он обратился к кормчему: «Смелей, ты везешь Цезаря и его счастье!» (Плут. Цез., 38; Свет. Бож. Юлий, 58; Aпп. Гр. войны, 2, 57).

Весной Цезарь все же получил подкрепление. Под руководством его легата Марка Антония из Брундизия прибыли долгожданные 3 легиона ветеранов, легион 88 новобранцев и 800 человек конницы. Преследовавшие Антония корабли Помпея наскочили на скалы и разбились. Узнав о высадке легионов, Цезарь тут же бросился на соединение с ними. Помпей пытался помешать, но тщетно. После долгого маневрирования и ряда стычек войска Цезаря и Помпея заняли исходные позиции. Помпей расположил свои легионы так, чтобы иметь за спиной море, откуда ему подвозили на кораблях продовольствие. Цезарь, отрезав Помпея от Диррахия, стремился зайти сопернику в тыл и запереть его в ущелье. Необычность этого маневра состояла в том, что армия, меньшая по численности, пыталась окружить армию гораздо более многочисленную.

Хотя Цезарь и блокировал армию Помпея, он не смог отрезать ее от моря и лишить бесперебойного снабжения всякими припасами. В отличие от помпеянцев солдаты Цезаря находились в чрезвычайно трудном положении и жестоко голодали, так как весь хлеб в округе был съеден. Однако они проявляли поразительное терпение и изготавливали хлеб, а точнее подобие хлеба, из травы и кореньев. Когда помпеянцы глумились над их голодом, солдаты Цезаря забрасывали врагов этими хлебцами, крича, что не прекратят осады до тех пор, пока земля родит такие коренья. Когда Помпею, желая его порадовать, принесли такой «хлеб», он воскликнул, что с ним дерутся звери, а не люди, и приказал никому этот хлеб не показывать, чтобы его собственные солдаты не пали духом при виде стойкости и бесчувственности неприятеля (Цез. Гр. война, 3, 48; Плут. Цез., 39; Свет. Бож. Юлий, 68; Aпп. Гр. войны, 2, 61). В свою очередь, помпеянцы страдали от недостатка пресной воды, так как по приказу Цезаря были отведены все реки и ручьи, впадающие в море, или поставлены на их пути большие плотины (Цез. Гр. война, 3, 49).

Между осажденными и осаждающими постоянно происходили стычки и сражения. Однажды в течение одного только дня в разных местах произошло шесть сражений. Причем на одном из Цезаревых редутов были ранены все без исключения солдаты. По их подсчету, в редут попало около 30 тысяч стрел. Цезарю показали щит центуриона Сцевы: он был пробит в 120 местах. Сцеву Цезарь наградил 2 тысячами сестерциев и повысил в звании, а всем солдатам этой героической когорты выдал в награду двойное жалованье.

Несмотря на героизм солдат, все же настал день, когда Цезарь был вынужден отступить. В середине июля Помпей сделал вылазку, против которой никто не смог устоять. В тот день происходило нечто ужасное. Паника среди цезарианцев была невообразимая. Сам Цезарь едва не был убит. Пытаясь задержать бегущих, он хватался за знамена, но знаменосцы бросали их. Какой-то рослый и сильный солдат, остановленный Цезарем, потеряв от страха рассудок, замахнулся на него мечом. И неизвестно, чем бы все кончилось, если бы подоспевший оруженосец не отрубил ему руку. За один только день Цезарь потерял 960 солдат, 200 человек из конницы и 32 центуриона (Цез. Гр. война, 3, 71).

Помпей, вместо того чтобы развивать успех и ворваться в лагерь врага, отозвал свои легионы на прежние позиции. В тот вечер Цезарь сказал друзьям: «Война могла бы быть сегодня закончена, если бы враги имели во главе человека, умеющего побеждать» (Плут. Цез., 39; Помп., 65; Aпп. Гр. войны, 2, 62). Нетрудно себе представить, что творилось в душе Цезаря. Закрывшись в своей палатке, он всю ночь пролежал не смыкая глаз, снедаемый мучительной тревогой. Вновь и вновь вспоминал он весь ход почти четырехмесячной осады лагеря Помпея. Нет, он не сетовал на свою несчастливую судьбу, как это нередко бывает в подобных случаях, а с острой горечью сознавал, как неразумно он командует и целая армия страдает по его вине. Ведь вместо того, чтобы заманить Помпея в Фессалию или Македонию, где есть обширные равнины и богатые города, он совершает чудовищную ошибку и ведет военные действия на побережье, терпит затруднения со снабжением, в то время как противник, пользуясь своим господством на море, постоянно получает оттуда поддержку. Что же получается? Осадив врага, он скорее сам находится в положении осажденного (Плут. Цез., 39).

В такой тяжелой ситуации он все же нашел в себе силы не пасть духом, осознать свою стратегическую ошибку и, отказавшись от прежних замыслов, резко изменить весь план войны. Утром на сходке солдаты увидели своего командира, может быть, более чем обычно утомленным, но по-прежнему энергичным и хладнокровным. На спокойном, как прежде, лице они не заметили никаких следов душевного смятения и тягостных ночных раздумий. С величайшей невозмутимостью и твердостью Цезарь заявил им, что одно проигранное сражение еще ничего не значит, не следует поддаваться ложному страху и панике, а надо благодарить судьбу за то, что они без особых потерь овладели Италией и Испанией. Не нужно слишком огорчаться. Надо верить в своего полководца. Разумеется, Цезарь ни словом не обмолвился о своих ночных опасениях. В конце речи Цезарь выразил надежду, что это поражение пойдет им на пользу (Цез. Гр. война, 3, 73).

Не теряя больше времени, Цезарь снялся с лагеря и двинулся в Фессалию. Все его попытки помешать Помпею соединиться с войском Сципиона, пришедшего из Сирии на помощь своему зятю, успеха не имели. Однако ему удалось главное: оторвать Помпея от моря и баз снабжения.