Александр Филюшкин - Первое противостояние России и Европы Ливонская война Ивана Грозного

В 1520‐е годы до Ливонии докатилась Реформация, которая вызвала раскол. Ее безоговорочно поддержали города, у которых и без того были непростые отношения с орденом и епископами-ландсгеррами — как и везде в Европе, города хотели независимости от светских и церковных владык. Реформация сопровождалась погромом католических церквей, столкновениями горожан и священников, нарушением монастырской дисциплины. Среди ливонской элиты возникли идеи секуляризировать орден по образцу Пруссии, превратив Ливонию в светское герцогство или королевство, однако история не позволила Ливонии повторить «прусский эксперимент». Слишком много стран смотрело на нее как на потенциальную добычу. Можно ли было выжить в окружении «хищников»?

Среди историков есть два мнения на этот счет. Первое — Ливония была обречена, поскольку не смогла бы противостоять столь масштабной агрессии. У нее не было ресурсов для обороны, а империя не хотела ей помочь. К тому же к XVI веку Ливония выродилась. Она начиналась как государство Немецкого ордена и епис­копов-ландсгерров, целью которого было распространение католической веры среди народов Прибалтики и Восточной Европы. Когда язычники кончились, орден стал не нужен. Как военная и духовно-религиозная корпорация он себя исчерпал и выглядел «обломком Средневековья» на фоне молодых государств Нового времени. Бесконечные раздоры магистра, епис­копов и городов сделали Ливонию бессильной.

Вторая точка зрения утверждает, что орден мог бы выжить, если бы нашел в себе силы к превращению из рыхлой феодальной средневековой конфедерации в государство Нового времени, в данном случае — в королевство, наследственную монархию. Это позволило бы мобилизовать силы, дать отпор врагам и найти свое место среди балтийских государств. Предпосылки к такому варианту развития событий ученые видят в политике последнего сильного магистра ордена — Вольтера фон Плеттенберга (1494–1535), который пытался преобразовать Ливонию. Однако после его смерти не нашлось «второго Плеттенберга», который смог бы завершить начатое.

Священная Римская империя, которую современники считали прямым преемником Великого Рима и империи Карла Великого, представляла собой довольно пестрое политическое образование, объединявшее несколько сотен королевств, графств, курфюршеств, имперских городов и других территориальных единиц. Формально они должны быть представлены на имперских собраниях — рейхстагах и подчиняться императору, который, как и римский папа, имел право короновать правителей отдельных земель королевской короной. Это придавало их владениям статус королевства, и они входили в состав «христианского мира», который тогда был синонимичен Европе.

С XIII века ливонские ландсгерры считались князьями Священной Римской империи, имели право участвовать в рейхстагах. Орден пользовался покровительством империи, а Рижское архиепископство неоднократно получало специальные привилегии от императора. Ливония считалась «имперской маркой» и должна была платить общие налоги, но в официальную номенклатуру земель империи она не входила вплоть до первой трети ХVI века.

Жизнь империи была непростой. Император старался сохранить «вечный мир» (Ewiger Landfrieden) — законодательно введенный в 1495 году запрет на военные конфликты внутри страны. Запрет был не лишним, потому что курфюрсты и князья отличались воинственностью. Отныне предлагалось решать споры в имперском камеральном суде. Большую роль играл также авторитет императора, участвовавшего в разрешении конфликтов. Впрочем, это не уберегло империю от масштабных боевых действий — гуситских войн в Чехии (1419–1434), Шмалькальденской войны (1546–1547) и т. д.

В ХVI веке Священная Римская империя испытывала большие внешнеполитические сложности. Она оказалась передовым краем защиты Европы от мусульманской агрессии. В 1526 году в битве при Мохаче турки уничтожили объединенную армию королевств Венгрии, Чехии и Хорватии, после чего заняли половину Венгрии и осадили столицу империи Габсбургов — Вену. Австрийским войскам удалось остановить османов в Хорватии, которая почти на два столетия стала передовым краем обороны Запада от натиска с Востока.

А вот балтийский регион империю интересовал мало. Им занимались в силу династических связей представители Мекленбургского и Бранденбургского домов, но у самих Габсбургов были дела поважнее. Ливония хочет числиться имперской провинцией — пожалуйста, но никакого специального курса в ее отношении не было. В результате, когда начнется борьба за ливонское наследство, империя будет долго и взволнованно обсуждать эту проблему на рейхстагах, выступать с громкими декларациями, собирать деньги и нанимать солдат, но никакой реальной помощи не окажет, фактически оставив Ливонию один на один с ее противниками.

Происходящее на Балтике в ХVI веке гораздо больше волновало германские города, в частности Ганзейский союз, заинтересованный в стабильности балтийской торговли. Он располагал собственными наемными вооруженными силами и даже военным флотом. В Любеке обсуждали планы завоевания Ливонии и подчинения ее Ганзе, если орден и ландсгерры слишком ослабнут и не смогут удержать страну…

На карте есть точки, вокруг которых разворачивается мировая история. В 1385 году в Восточной Европе были две такие «точки поворота»: маленькая литовская крепость Крево, где была заключена династическая уния между Польшей и Литвой, и костел в Кракове, где великий князь литовский, русский и жемайтский Ягайло принял католическое крещение под именем Владислава и обвенчался с польской королевой Ядвигой. Таким образом, последнее (и при этом крупнейшее) языческое государство Европы — Великое княжество Литовское и Русское — получило официальное крещение. Немецкий орден не признал крещения, поскольку оно было дано из рук Польши, а не ордена, и продолжил борьбу с Польшей и Литвой.

Их противостояние разрешилось Великой войной 1409–1411 годов, в ходе которой в битве при Грюнвальде в 1410 году объединенное войско народов Восточной Европы (поляков, литовцев, русских, татар и даже чехов) разбило наголову Тевтонский орден. С этого момента начался его закат, завершившийся присоединением Пруссии к Королевству Польскому. Последний великий магистр ордена, Альбрехт Бранденбургский, в 1525 году встал на площади города Кракова на колени перед польским королем Сигизмундом I Старым. Сегодня в мостовую краковской площади вделаны три памятные плиты: «Прусская присяга», «Клятва польского патриота Тадеуша Костюшко» и «Вступление Польши в Евросоюз». Покорению Пруссии поляки придавали и придают значение национального триумфа.