Леонид Млечин - Секреты Российской дипломатии. От Громыко до Лаврова

В то же время Громыко желал хороших отношений с Соединенными Штатами, хотя и говорил своему сыну:

— Америка — это такая страна, где все время ждешь, что они еще выкинут, чтобы насолить нам и нашим союзникам.

Громыко помнил о том, что США и СССР были союзниками во время войны. То был звездный час отношений между двумя странами и его молодость. Громыко по-своему любил Америку, считал себя знатоком Америки. При этом полагал, что Запад может начать ядерную войну против Советского Союза и что этому надо помешать. Он был искренним сторонником политики ограничения и сокращения вооружений, мирного сосуществования. При нем появилась разрядка, правда, при нем же она и зачахла.

Борьба против гонки вооружений начиналась как чистой воды пропаганда, но со временем стала приносить пользу. А ведь первоначально дипломаты обслуживали потребности военных — пытались затормозить развитие тех видов оружия, которые были более совершенны у противника.

Уезжавшему в Вашингтон Добрынину позвонил Громыко:

— Анатолий Федорович, зайдите ко мне покалякать о вашей будущей работе.

Министр дал послу неожиданный совет:

— Я прошу вас иметь в виду, что у нас в политбюро нет постоянного единства взглядов и мнений по советско-американским отношениям. К сожалению, большинство моих коллег не знают Америку, не бывали там, не понимают, как функционирует американская политическая система. Соответственно, они склоняются — в силу самой атмосферы холодной войны — к конфронтационному мышлению и стремлению почти автоматически «дать отпор» американцам. Поэтому послу проще докладывать в Москву «сенсации» по поводу козней империалистов. Это легко усваивается, но серьезно мешает планомерной работе МИД. Смело и аргументировано поддерживайте все то, что могло бы вести нас к улучшению и развитию отношений. Надо исподволь закреплять мысль о том, что не только противоборство, но и сотрудничество в поисках договоренностей возможно и целесообразно…

Громыко интересовали только Соединенные Штаты, крупные европейские страны и Организация Объединенных Наций. Весь остальной мир для Громыко практически не существовал. Сердце у него не лежало к государствам третьего мира. Он не считал их серьезными партнерами. В Индию его всего однажды заставили съездить. И то чуть не силком.

— Он считал, что третий мир — это одно беспокойство, — рассказывал Анатолий Добрынин. — Он сам мне это говорил.

Частично такая позиция объяснялась тем, что третьим миром и социалистическими странами занимался не МИД, а ЦК партии. И послами туда отправляли не дипломатов, а бывших партийных секретарей. Восток и арабский мир Громыко не интересовали, поэтому он отдал эти регионы на откуп международному отделу ЦК, во главе которого многие годы стоял секретарь ЦК Борис Николаевич Пономарев — он начинал еще в Коминтерне. Зато министр не подпускал людей Пономарева к американским и европейским делам. Эта конкуренция усугублялась дурными отношениями между Пономаревым и Громыко. Один из бывших сотрудников международного отдела ЦК рассказал такой эпизод. Пономарев зашел в комнату, где предстояли какие-то переговоры, увидел, что справа от председательского места лежит папка Громыко. Пономарев отодвинул ее и положил свою, чтобы самому сесть рядом с хозяином.

В конце декабря 1975 года в Завидове, где шла работа над очередной речью генерального секретаря, приехал Громыко. Они три часа беседовали с Брежневым. Все думали, что министр приехал поздравлять — на следующий день 19 февраля Леониду Ильичу исполнялось шестьдесят девять лет. Но утром Брежнев за завтраком сказал:

— Вот Громыко отпросился от Японии. Он по решению политбюро должен ехать в начале января. Я согласился: конечно, неохота ему Новый год портить подготовкой, поездка трудная. Да и смысла особого нет: они хотят островов, мы их не даем. Так что результатов все равно никаких не будет. Ничего не изменится — поедет он или не поедет.

Помощник Брежнева по международным делам Александров-Агентов буквально взорвался:

— Неправильно это, Леонид Ильич. Мы — серьезное государство? Мы должны держать слово? Или нам плевать? Мы четырежды обещали, японцы уже опубликовали о визите в газетах. Мы с их престижем должны считаться? Или мы совсем хотим отдать их китайцам? Громыко, видите ли, Новый год не хочется портить. И решение политбюро для него ничто! Приехал отпрашиваться! Неправильно вы поступили, Леонид Ильич!

Брежнев не ожидал атаки, вяло оправдывался:

— Он попросил, я согласился…

Александров-Агентов, человек сухой, но преданный делу, гнул свое:

— Вот и неправильно, что согласились. Американский госсекретарь Киссинджер в этом году пять раз был в Японии. Тоже ведь ничего, кажется, не изменилось. А наш Громыко в Бельгию, Италию, во Францию, еще куда-то — пожалуйста. А как действительно сложную работу делать, ему «не хочется Новый год портить». Надо разговаривать с японцами. Пусть, как вы говорите, мы ничего не можем сейчас им дать. Но надо вести переговоры, показывать свою добрую волю. Это крупнейшая страна, и она хочет иметь дело с нами. Этим стоит дорожить, считаться с этим. В этом смысл дипломатии.

Александров-Агентов был профессиональным дипломатом. Начинал в годы войны сотрудником советской миссии в Швеции, то есть под руководством Александры Михайловны Коллонтай. Почти полтора десятка лет проработал в центральном аппарате Министерства иностранных дел, пока не перешел к Леониду Ильичу. Другие помощники генерального поддержали Александрова. Брежнев пытался перевести разговор на другую тему. Но не получилось. Он помрачнел, бросил салфетку:

— Хорошенький подарочек вы подготовили мне ко дню рождения!

Леонид Ильич ушел. Через час вернулся, посмотрел на Александрова:

— Целый час разговаривал с Громыко. Сказал ему, чтобы ехал в Японию.

Отсутствие интереса к третьему миру стало, возможно, одной из причин провала советской политики на Ближнем Востоке. После шестидневной войны 1967 года, которая закончилась полной победой Израиля, в политбюро решили разорвать отношения с еврейским государством. Арабские страны радостно приветствовали это решение. Тем более, что они стали получать советское оружие в удвоенном количестве.

Казалось, что Советский Союз приобрел себе на Арабском Востоке друзей на вечные времена. Но вскоре выяснилось, что Советский Союз не в состоянии играть ключевую роль на Ближнем Востоке, потому что не имеет отношений с Израилем. Роль всем нужного посредника досталась Соединенным Штатам. Кончилось это тем, что Египет, крупнейшее арабское государство, выслал советских военных советников, повернулся лицом к Соединенным Штатам и с их помощью заключил мир с Израилем.