Илья Зайцев - Астраханское ханство

Князья отговаривались от участия в астраханском походе, ссылаясь прежде всего на невозможность ведения войны на два фронта — с Литвой и Астраханью. В качестве доводов приводились и другие причины, иногда весьма надуманные. В. Г. Морозову, посланному с дипломатической миссией в Крым в марте 1509 г., следовало говорить царю: "А к Азтарахани, господине, государю нашему рати своей ныне и посылати не мочно, как судов там в тех местех и при отце его не делывали, да и ныне не делают и наряду служебного ныне допровадити туды не мочно, и государю нашему ныне рать своя на Азтарахань нелзе послати" [РИО 1895: 64]. В. Г. Морозову следовало всеми силами отказываться от "правды", по которой великий князь должен был бы по приказу Менгли-Гирея принимать участие в походе на Астрахань или Литву [РИО 1895: 65].

Уклончивая политика великих князей не находила понимания в Крыму. Отчаявшись получить помощь Москвы, Менгли-Гирей предпринимает попытку расправиться с врагом своими силами. В конце июля 1509 г. он пишет письмо великому князю московскому Василию Ивановичу, в котором объясняет причины своего похода на Астрахань и ногаев: "…от нагай от нашего недруга весть пришла, что Ямгурчеев сын Агыш мырза, да Ахмет-Ала мырза, да Ширяк-мырза в головах, да с ними сорок мурз содиначився с Абдыл-Киримом царем, да захотели нас воевати" [РИО 1895: 70]. Крымский вельможа Баба-ших также называет зачинщиком похода ногайского мирзу Агиша; тот будто бы "ца-Ря нашего (т. е. Менгли-Гирея. — И.З.) ни за што поставил" [РИО 1895: Щ- Против Менгли-Гирея выступала коалиция ногайских мирз и астраханского хана Абд ал-Керима, вероятно зависимого от ногаев.

Менгли-Гирей собрал 250-тысячное войско, во главе которого встал его сын Мухаммед-Гирей. Хан собрал "и иных своих детей и всех уланов своих и князей и Мангыта Азику князя [90], и Ширина Агыша князя, и Барына Довлет-Бахтыя князя в головах". Поход закончился победой крымских сил: "…мурз пограбили, улусы и куны, кони и верблюды, овцы и животину, ничего не оставив, взяв, привели. А недруги наши, кто же свою голову взяв, побежал, и нынечя наша рать над нашим недругом учинилась", — писал Менгли-Гирей в июле 1509 г. в Москву [РИО 1895: 70]. Пленных ногаев гнали через Перекоп будто бы целых двадцать дней [РИО 1895: 80].

Однако на этот раз Менгли-Гирей Астрахань не взял. Возможно, осада города не входила в планы похода 1509 г. или крымские войска не смогли справиться с этой задачей в одиночку. У Менгли-Гирея "толко то и есть чаяния на Астрахань, — писал Баба-ших великому князю Василию Ивановичу в конце лета 1509 г., — как ты ему брат его князь великий помочь учинишь" [РИО 1895: 80]. Этого не скрывал и сам Менгли-Гирей. В письме Василию он, ссылаясь на договоренности о присылке судовой рати, прямо писал: "И ныне ты князь великий Василей Ивановичь, брат мой, на нашего недруга на Абдыл-Керима мне своему брату пособлять ти надобе…" [РИО 1895: 71].

Сведения о походе 1509 г. сохранились и у польского хрониста Мартина Бельского, однако, согласно его изложению, хан потерял в битве двух сыновей и едва ушел сам [Bielski 1830: 123].

Как полагал М. Г. Сафаргалиев, Джанибек вступил на престол в 1514 г. [Сафаргалиев 1952: 40]. Ш. Марджани передавал его родословную так: "Затем [правил] Абу-Сайид Джанибек-хан, бин Барак-хан, бин Куюрчак-хан, бин Урус-хан" [Марджани 1885: 134]. Так же излагают его генеалогию С. Шарафутдинов и М. М. Рамзи [Шеджере 1906; Рамзи 1908: 5]. Ш. Марджани, а вслед за ним С. Шарафутдинов и М. М. Рамзи, видимо, путали Джанибека, сына Махмуда, с казахским Джанибеком (действительно третьим сыном Барака, внуком Куюрчака, четвертого сына Уруса). Он родился не позднее 1429 г. и ненадолго пережил своего брата Гирея (последний раз упоминается в источниках под 1473-74 г.) (см. [Султанов 1993: 25–29; Абусеитова 1998: 76–77]), следовательно, его правление в Астрахани в указанное время более чем сомнительно [91].

С. Шарафутдинов пишет о вступлении Джанибека на престол в 915 г. х. (1509-10 г.) [Шеджере 1906]. Опись архива Посольского приказа дает другую дату. В приказе хранились "Книги астороханские с лета 7029-го по лето 7042-го, при великом князе Василье Ивановиче всеа Русии и после его при сыне его при великом князе Иване Васильевиче всеа Русии до царского имянованья (т. е. до венчания Ивана IV на царство в 1547 г. — И.З.), как был в Асторохани Яныбек царь" [Описи 1960: 106] [92]. Следовательно, согласно Описи, Джанибек правил в Астрахани с 1521 по 1534 г.

Джанибек, сын Махмуда и брат Абд ал-Керима, в действительности вступил на престол Астрахани не позднее лета 1514 г. В этом убеждает письмо московского посланца Василия Коробова из Азова, Доставленное в Москву 19 июня 1515 г. По дороге в Азов "за полтора Днища Донцу Северского" В. Коробов поймал нескольких татар. Один из них, Кара-Чура (из рода Кыят Большой Орды), за пять лет до этого с грамотой Менгли-Гирея ходил жениться в Ногайскую Орду [Сыроечковский 1940: 32]. Кара-Чура сообщил Коробову: "…посылал Зенебек (т. е. Джанибек. — И.З.) царь человека с грамотою к Чагир мырзе [93], да к Шийдяку, да к Мамаю, да к Келмамаю, чтоб пошли с ним воевати Шигим мурзу, и Чагир с братьею в Азторохань к нему пришли, а Занебек царь, да Мустофар царевичь с детми, да Хозяк солтан, их не дожидаясь, шод, летось Шигим мурзу побили и улус у него взяли десять тысячь человек, а он у них утек сам-двадцать" [РИО 1895: 144].

В. Коробов писал это письмо в мае 1515 г., следовательно, события о которых рассказал ему Кара-Чура, не могли относиться к лету 1515 г., а скорее происходили прошедшим летом 1514 г. По словам Кара-Чуры, оскорбленный мирза Чагир "с братьею" осадил Астрахань и предъявил Джанибеку требование отнять военную добычу у Мустофара "с детми" и "Хозяка солтана, да и отбей от себя прочь" [РИО 1895: 144].

Если личность Хозяка не вызывает сомнений (это брат Шейх-Ахмеда, сын Ахмеда), то кем был Мустофар-салтан, можно лишь догадываться. Впервые Мустофар упоминается именно в связи с Астраханью: в 1507 г. в памяти Чюре — русскому послу в Ногайскую Орду содержалась просьба найти и вернуть в Москву некоего Мелеха, находившегося в плену в Астрахани "у Мустофарова Салтанова человека у Абдулы" [Посольская книга 1984: 64]. Мустофар вместе с семью другими султанами был убит в конце 1520 или начале 1521 г. ногайским мирзой Шийдяком [РИО 1895: 675]. Вероятно, он был братом Джанибека, скорее двоюродным (т. е. сыном Ахмеда), чем родным, или его племянником.

Джанибек не согласился с требованием мирзы Чагира: не стал делиться добычей и выгонять из города Мустофара с Хозяком. Чагир "с братьею" отправился на Яик, куда к нему пришел разбитый Джани-беком Шигим. Шигим пытался примириться с Чагиром, но последний заковал его и посадил под арест в Сарайчике. По словам Кара-Чуры, узнавший об этих событиях мирза Мамай, с которым были 50 человек, отбил Шигима и выпустил его. Тем временем Хозяк и двое сыновей Мустофара "от царя (Джанибека. — И.З.) отступили" и покинули Астрахань, "взяв с собою ту десять тысячь человек, что взяли у Шигима, пошли на поле кочевать" [РИО 1895: 144–145]. Вскоре к ним присоединился сам Шигим. Хозяк, Шигим и сыновья Мустофара направились к Тюмени (Дагестан), где Муртаза (сын Ахмеда) и "тюменские салтаны" посадили на царство Хозяка, а Шигим стал его эмиром. Муртаза будто бы добровольно отказался от престола, ссылаясь на свою старость.