Владимир Снегирев - Смертоносный вирус «А». Кто «заразил» СССР Афганской войной

Заявление о подготовке Амином государственного переворота, сделанное в столь прямой и категоричной форме и не каким-нибудь там кабинетным аналитиком или журналистом, пользующимся досужими слухами, а приближенным к Тараки афганским министром, героем революции, изображения которого красовались на первых страницах афганских газет, на какое-то время ошеломило Старостина. «Ах, Вилиор Гаврилович! Что же это вы не сказали мне, с чем идет к нам этот заявитель! [43] Заявителями в советской разведке называли людей, которые по своей инициативе стремились передать компетентным органам информацию, представляющую, по их мнению, интерес. Ведь вы же наверняка знали или, по крайней мере, догадывались, какой вопрос он захочет поднять. И не сидел бы я теперь здесь, как дурак, с раскрытым от удивления ртом, а как-то подготовился бы к этой беседе», — подумал Валерий. Спохватившись, он придвинул к себе блокнот и сделал несколько заметок по сути сказанного Гулябзоем заявления. Одновременно заставил себя собраться с мыслями, чтобы продолжать беседу.

— Товарищ Гулябзой, вы говорите об очень серьезных вещах. Такие обвинения в адрес одного из руководителей государства, второго человека в ДРА, требуют достоверного и подробного фактического обоснования. Чем вы можете подтвердить справедливость ваших слов?

— Мне достоверно известно, что Амин каждый день встречается со множеством офицеров, среди которых мои бывшие сослуживцы и друзья. После беседы с Амином некоторые офицеры приходят ко мне и тайком рассказывают, о чем шла речь. Как правило, Амин в более или менее откровенных выражениях пытается убедить их в том, что Тараки уже стар, что он очень болен, что наш вождь выжил из ума и его дальнейшее участие в руководстве государством и партией может нанести только вред делу революции. Однако я с полной ответственностью заявляю, что Тараки здоров, бодр и полон сил. Он очень много работает. Он мудро решает все государственные и партийные вопросы. Он напорист в достижении целей нашей революции. Ни о какой политической несостоятельности нашего халькистского руководителя не может быть и речи. Он часто встречается с иностранными дипломатами и журналистами, и никто из них до сих пор не усомнился в его дееспособности. Амин прямо призывает офицеров поддержать его усилия по смещению Тараки с постов руководителя партии и государства, а если Тараки не захочет покинуть свои посты, то Амин пойдет на его насильственное свержение. Некоторым из привлекаемых на свою сторону чиновникам и офицерам Амин тут же предлагает деньги. По пол-лакха [44] Лакх — 100 тысяч афгани. Сумма по афганским меркам довольно большая, если учесть, что афганский офицер в звании майора получал в то время зарплату примерно 8-10 тыс. афгани. , и даже по целому лакху. За это он требует поддержать его в критический момент, обещая при этом впоследствии назначение на какой-нибудь важный государственный пост или значительное повышение на военной службе.

— Товарищ Гулябзой, а не могли бы вы выразить то, что сейчас сказали, более конкретно? Моему руководству будут интересны факты, цифры, формулировки. Например, кого поименно, когда, за какие деньги и в каких выражениях Амин склонял на свою сторону? Каким образом оформлялись даваемые Амину обязательства? В каких учреждениях и на каких должностях работают вступившие в сговор с Амином чиновники? В каких воинских частях служат офицеры, которых таким образом за эти лакхи купил Амин? Какие воинские части при подстрекательстве продавшихся Амину офицеров могут пойти за Амином, в случае если он попытается свергнуть Тараки военным путем? Как они будут действовать в этом случае? Кто из Ревсовета и членов ЦК НДПА готов поддержать Амина в конфликте с Тараки?

Гулябзой задумался. Тыльной стороной руки он машинально отогнал муху, которая, невесть откуда взявшись, подлетела к плову. Его черные глаза потускнели.

— В данный момент я могу сообщить вам только некоторые факты. Однако более полную информацию передам, пожалуй, через пару дней.

— Вы, пожалуйста, сделайте себе краткие пометки по тем вопросам, которые нас интересуют, — сказал Старостин, вырывая лист из блокнота и подавая его вместе с ручкой министру.

Он еще раз повторил свои вопросы. Гость обозначил их на бумаге примерно следующим образом: «кто? — сколько? — выражения? — обещания? — должности? — № №? — члены Ревсовета? — ЦК и др.».

— Я соберу интересующую вас информацию в ближайшее время, — пообещал он, запихивая листок со своими заметками в записную книжку.

— А вы могли бы оформить эту информацию письменно, на языке дари? Мне хотелось бы доложить все это советскому руководству как можно полнее и обстоятельнее.

— Я постараюсь. Однако для этого мне придется привлечь других людей, — как бы что-то обдумывая и рассчитывая, ответил Гулябзой.

— А эти люди надежные? Они не расскажут о наших контактах Амину или кому-нибудь еще?

— Исключено. Это очень надежные люди. Не расскажут.

— Кто они?

— Это очень надежные люди, — повторил Гулябзой, не желая раскрывать имена своих соратников.

— А как вы им объясните свое намерение подготовить списки?

— Это наше дело. Я им ничего не буду объяснять. Я уверен, что они у меня ни о чем не спросят.

— Вы можете передать эти материалы послезавтра, в день праздника Ид аль-Фитр?

— Хорошо. Это радостный праздник разговения. Для верующих афганцев лучший день в году. В этот день мне будет очень удобно встретиться с вами.

— Вас устраивает такая организация наших встреч, как сегодня?

— Да. Это нормально.

— Тогда давайте условимся встретиться в субботу 23 августа в 20 часов 10 минут на дороге из Микрорайона, возле моста через реку Кабул. Я приеду со стороны Микрорайона. Следовательно, вам нужно держаться правой стороны.

— А почему не ровно в 20 часов? Почему в 20 часов 10 минут? — недоуменно спросил Гулябзой.

— Для точности, — туманно ответил Старостин [45] По правилам конспирации, принятым в разведке, оперработникам рекомендовалось назначать встречи не ровно в какой-то час, но обязательно с какими-то минутами. .

Доклад Старостина о встрече с Гулябзоем произвел сильное впечатление на Иванова и Осадчего. Руководитель представительства КГБ Богданов в это время находился в отпуске.

— Да, видно, обстановка в руководстве ДРА накалилась до предела, — озабоченно сказал Борис Семенович. — Похоже, Амин торопится любой ценой убрать Тараки, обвинив его в неспособности контролировать обстановку в стране, и главной помехой для него в этом деле теперь являются Сарвари и три министра. В такой ситуации мы должны очень убедительно телеграфировать о назревающем конфликте Юрию Владимировичу. Ничего не затушевывая, резко и прямо, буквально в тех выражениях, которые употреблял Гулябзой на встрече с Валерием Ивановичем. В начале документа подготовьте небольшую преамбулу. Напомните о том, что мы и ранее неоднократно информировали Центр по этому вопросу. Дайте короткую справочку о Гулябзое, особо отметив его личную преданность Тараки. В конце напишите, что правдивость информации министра связи ДРА не вызывает у нас сомнений и что, в связи с изложенным, мы хотели бы получить из Центра рекомендации относительно возможных путей и способов предотвращения столь опасного развития обстановки. Укажите, что конкретные данные о вербовке Амином участников готовящегося государственного переворота будут направлены отдельной телеграммой предположительно 24 августа.