Владимир Снегирев - Смертоносный вирус «А». Кто «заразил» СССР Афганской войной

Крючков от своего мнения воздержался — потому что был уполномочен высказать мнение шефа: «Юрия Владимирович считает, что нам не нужно этого делать сейчас».

В итоге обе стороны согласились с тем, что есть серьезные основания для тревоги в связи с положением в регионе в целом и в Афганистане, в частности. Договорились, что следует общими усилиями держать под контролем действия Х. Амина, в особенности его возможные попытки выйти на прямой контакт с американцами. По линии службы активных мероприятий надо продолжать разоблачение вмешательства США во внутренние дела Афганистана, показывать мятежников, как наемников империализма и сионизма (?). Что касается наших войск, то не исключать их возможное десантирование в те районы, где появится угроза жизни советских граждан.

Интересно, что маневры ПГУ в Европе, связанные с подготовкой находившихся в эмиграции парчамистов к будущему новому перевороту, Крючков на этой встрече озвучивать не стал. Эта информация оставалась строго засекреченной даже для коллег из ГРУ.

11 сентября

В этот день Нур Мохаммад Тараки и члены сопровождавшей его делегации возвращались из Москвы в Кабул. В лайнере правительственного авиаотряда вместе с ними летели командированные в Афганистан советники и чиновники различных министерств и ведомств СССР, а также их жены и дети.

Для встречи главы партии и государства в кабульском аэропорту собралось большое число важных людей. Члены ЦК НДПА, министры, руководители силовых структур, послы — все они стремились засвидетельствовать свое почтение товарищу Тараки. Дипломаты, кроме этого, хотели еще и разжиться какой-нибудь информацией о положении в верхних эшелонах афганской власти. Слухи по Кабулу тогда ходили самые невероятные: и о том, что Амин — агент ЦРУ, который вот-вот будет разжалован, и о том, что дни Тараки сочтены, что не сегодня-завтра случится государственный переворот…

Приехал в аэропорт и Александр Михайлович Пузанов — дуайен дипломатического корпуса в ДРА. Вокруг него образовалась группа послов и старших дипломатов из разных стран. Им хотелось услышать мнение Пузанова о том, что происходит в Афганистане. Но совпосол, как всегда, на все вопросы отвечал обтекаемо, использовал формулировки, из которых невозможно было извлечь никакой определенной информации.

В группе приехавших в аэропорт советских дипломатов находились переодетые в цивильные костюмы зенитовцы — их направили сюда с оружием и с нечетко поставленной задачей: наблюдать, действовать по обстановке, не допускать провокаций.

Встречающие толпились на площадке перед скромным зданием аэропорта, смотрели в ясное афганское небо, ждали самолет. Он должен был зайти на посадку с минуты на минуту.

Время посадки «литерного» борта приближалось, но — странное дело — среди встречающих не было «второго человека», фактического главы правительства, куратора вооруженных сил, спецслужб, министерства иностранных дел, главного героя Апрельской революции товарища Хафизуллы Амина. Это вызвало тревожный шепот в толпе. Кто-то из дипломатов начал строить самые невероятные предположения. Неужели уже снят со всех своих постов? Или просто затаился в каком-то специально охраняемом помещении аэропорта и не хочет до поры до времени появляться перед публикой?

Но вот наконец из-за гор показался сверкающий серебром крыльев лайнер. Он вроде бы начал снижаться, но потом, словно летчики передумали, перешел в горизонтальный полет, прошел чуть в стороне от аэродрома и скрылся за хребтом. Через несколько минут самолет опять, кажется, прицелился на посадку и опять ушел на следующий круг. Встречавшим показалось, что двигатели лайнера ревут из последних сил.

Все это было странно. Стояла ясная безоблачная погода, с видимостью, как говорят летчики, «миллион на миллион». На взлетно-посадочной полосе тоже не виднелось никаких препятствий. Но самолет никак не хотел приземляться. Словно какая-то невидимая сила не пускала его к земле.

В толпе перед зданием аэропорта настроение стало еще тревожнее. «В чем дело?» — спрашивали друг друга иностранные дипломаты и советники. И только с третьей попытки самолет с товарищем Тараки на борту смог точно приземлиться на взлетно-посадочную полосу и стал подруливать к стоянке. И буквально в эти же минуты к аэропорту подкатил «Фольксваген», из которого стремглав выскочил Хафизулла Амин. Он быстрым шагом, почти бегом устремился к группе встречающих и в самый последний момент успел занять свое место у заранее расстеленной ковровой дорожки.

Тараки, как и положено, первым сошел по трапу, прочно держа на лице свою обычную сияющую благодушием улыбку. Подойдя к подобострастно выстроившимся соратникам, он заключил в горячие объятия своего «верного ученика». Правда, впоследствии кое-кто из находившихся тогда рядом утверждал, что, увидев в шеренге встречавших Амина, вождь вначале опешил. Словно это стало для него неожиданностью. Но зато внешне, издалека все выглядело, как обычно: «ученик» в благодарном поклоне облобызал руку «учителя», они обнялись, словно самые близкие родственники. «Я надеюсь, все здесь?» — спросил Тараки, видимо, имея в виду опальных министров. «Не волнуйтесь, — заботливо взял его под локоть Амин. — Все на месте. Все с нетерпением ждали вашего возвращения».

С другими руководителями государства и партии Тараки сдержанно обменялся рукопожатиями и имитацией поцелуев. Затем бодрой, пружинистой походкой он направился к группе иностранных дипломатов. Крепко, с большим чувством потряс руку советскому послу. Поприветствовал руководителей дипмиссий других государств.

После протокольной церемонии встречи президентский кортеж отбыл во Дворец народов, где должно было пройти совместное заседание ЦК, Ревсовета и правительства. Тараки и Амин ехали в одной машине.

Но что же произошло в тот день в кабульском аэропорту? Отчего так припозднился Амин? Почему так долго кружил в небе над афганской столицей правительственный лайнер? Потребовалось время, чтобы получить ответы на эти вопросы.

Оказывается, премьер был предупрежден о том, что при его появлении в аэропорту группа специально подготовленных офицеров — сторонников мятежной «четверки» — откроет автоматный огонь с целью физического уничтожения первого министра. Трудно сказать, насколько реальной была эта угроза, но Амин распорядился, чтобы верные ему люди произвели тщательную зачистку всей территории, прилегающей к зданию аэровокзала, и заменили охрану на трассе, ведущей от него к центру города. Всех подозрительных лиц было приказано хватать без разговоров, обыскивать и изолировать до получения дальнейших указаний. Причем делать это следовало аккуратно и незаметно, чтобы избежать ненужных разговоров. До тех пор, пока глава правительства не получил заверений в том, что аэропорт и трасса взяты под контроль, он не покинул своей резиденции. Когда же такой сигнал поступил, Амин, не мешкая, вскочил в неприметный «Фольксваген» и без всякой охраны, сам за рулем, помчался встречать «любимого учителя».