Борис Ковалев - Оккупация

Согласно новым распоряжениям еврейские врачи и дантисты могли лечить или консультировать только еврейских пациентов. Еврейским аптекарям разрешалось заниматься своей профессией только в гетто и лагерях в той мере, в какой в них ощущалась потребность. Еврейским ветеринарам запрещалось заниматься своей профессией.

Также был издан список «запрета на профессии для лиц еврейской национальности». К ним относились:

1) адвокатура;

2) банковская деятельность и обменные операции, ростовщичество;

3) посредничество и организация агентств;

4) торговля недвижимостью;

5) торговля вразнос.

Имущество, принадлежащее евреям, подлежало конфискации. В первую очередь изымались:

а) местные денежные знаки и иностранная валюта;

б) ценные бумаги;

в) ценности всякого рода (монеты, золотые и серебряные слитки, другие драгоценные металлы, ювелирные изделия, драгоценные камни и т. п.).

Для поддержания своего существования еврейское население могло сохранить предметы домашнего обихода для удовлетворения минимальных потребностей (мебель, одежда, постельное белье); сумму денег из расчета 0,2 рейхсмарки (2 рубля) на каждого еврея-члена семьи в день.

Для обеспечения жесткого контроля за еврейским населением в директивах германского командования выдвигались следующие требования:

а) сельская местность должна быть очищена от евреев;

б) евреи должны быть удалены из всех видов торговли, особенно из торговли сельскохозяйственными продуктами и продовольствием;

в) евреям должно быть запрещено проживание в местностях, имеющих экономическое, военное или идеологическое значение, а также в курортных местностях;

г) насколько возможно, евреи должны быть сконцентрированы в городах или в районах больших городов, население которых и прежде было преимущественно еврейским. В них должны быть созданы гетто, и евреям должно быть запрещено покидать эти гетто.

На оккупированной территории России наиболее крупное гетто было образовано в Смоленске. В некоторых городах, например в Орле, евреев поселяли в дома, находящиеся в разных районах города. Но во всех случаях они находились под постоянным контролем со стороны нацистов и их пособников.

Находившиеся в гетто люди могли получать лишь столько продуктов, сколько могло им выделить остальное население, но не более, чем было необходимо для поддержания их существования. Жители гетто улаживали свои внутренние дела при помощи собственных органов управления. Всякий, желавший пройти на территорию гетто, предварительно получал на это разрешение от германских властей.

В первое время трудоспособные евреи привлекались к принудительным работам. При этом специально оговаривалось:

«Оплата труда не должна соответствовать выработке, но лишь поддерживать существование работника и нетрудоспособных членов его семьи с учетом и других средств, имеющихся в его распоряжении».

Полная изоляция гетто обеспечивалась русской полицией, набранной из местного населения. Часто именно полицейские по приказу нацистов выполняли самую грязную работу. Так как город Старая Русса в 1941 году находился в прифронтовой зоне, «окончательное решение еврейского вопроса» планировалось провести в самые сжатые сроки. Евреи, жители города Старая Русса, в октябре были все одновременно арестованы. Аресты проводила немецкая жандармерия при активном участии русской полиции. В декабре все арестованные были расстреляны. Все их вещи конфисковывались в пользу оккупантов, однако часть из них была позднее передана городской управе для поощрения наиболее активных работников. [247] АУФСБНО. Д. 1 /6995. Т. 1. Л. 9.

Помня слова фюрера о том, что «евреи являются крысами», в некоторых местах их уничтожали под видом «дезинфекции». Так, в сентябре 1941 года в гетто Невеля немецкие врачи установили вспышку чесотки. Во избежание дальнейшего заражения были расстреляны 640 евреев, а их дома сожжены. [248] Уничтожение евреев СССР в годы немецкой оккупации (1941–1944). С. 102.

В Смоленске в конце июля 1941 года комендант города фон Швец издал распоряжение о создании гетто. Для этого выделялся район «Садки». Все русское население, проживавшее там, должно было переселиться в другие части города. На их место под конвоем немецких жандармов пригоняли евреев. Люди при этом подвергались всяческим оскорблениям и унижениям. Им не давали транспорта, и они должны были перевозить на ручных тележках и переносить на руках свой скарб. На переселение выделялся только один день — 3 августа 1941 года.

Старостой (или старшиной гетто) комендатура назначила известного в Смоленске дантиста доктора Пайсона. В беседах с русскими людьми, которые хоть как-то пытались помочь попавшим в беду землякам, он неоднократно жаловался на то, что осознает малую вероятность благополучного исхода для узников гетто.

Но не все смоляне сочувственно относились к узникам гетто. Так, главный врач при Смоленском городском управлении К. Е. Ефимов издал приказ, согласно которому все медицинские работники при осмотре больных должны были указывать в карточках: «наличествует крайняя плоть» или «отсутствует крайняя плоть». Второй диагноз означал, что обследуемый человек является евреем. Об этом факте следовало немедленно сообщать в соответствующие немецкие органы. [249] АУФСБСО. Д. 17 567-С. Л. 260.

Доносили и рядовые граждане. Так, доктор В. С. Раевский рассказывал своим знакомым:

«Видя, что от меня может ускользнуть перспективная должность врача-венеролога, я, будучи у штабного врача немецкой комендатуры Дезе, проинформировал его о своих познаниях в области венерологии и тогда же отрицательно отозвался о заведующей кожно-венерологическим диспансером Анне Захаревич, сказал Дезе, что она еврейка».

Врача А. И. Захаревич после этого отстранили от работы и отправили в гетто, где она вскоре была расстреляна. Арестованный летом 1944 года советскими органами государственной безопасности Раевский заявил на допросе:

«Рассказав Дезе о Захаревич как о еврейке, я цели предательства Захаревич не преследовал. В данном случае я просто хотел обеспечить себе работу по специальности». [250] Там же.

На гетто нацисты наложили специальные налоги. По ним еврейское население должно было снабжать солдат Вермахта теплой, особенно меховой, одеждой. Поборы велись немецкими жандармами и русскими полицейскими с неописуемой грубостью. Очень часто одежда срывалась прямо с людей, которых избивали. Причем нацистов и их пособников нисколько не интересовало, кто перед ними — женщина, старик или ребенок.

Ни один из узников гетто не имел права на продовольственный паек. На вопрос доктора Пайсона: «Как нам кормить наши семьи?» — комендант города ответил, что подобные мелочи его не интересуют. [251] Там же. Д. 9856-С. Л. 22.