Борис Ковалев - Оккупация

К весне 1942 года оккупантами разрабатывается новая программа пропагандистского воздействия на население. Она предусматривала следующие направления. Предполагалось внушить населению мысль, что русский народ сможет получить свободу и благосостояние только после победы Германии, которая предрешена — это только вопрос времени. Резко активизировалась реклама жизненного уровня в Германии. В ней обещалось, что после войны русские крестьяне и рабочие будут жить не хуже. Жителей предупреждали, что поскольку бандиты-партизаны продлевают войну и являются врагами мирного труда, любая связь с ними приведет к расстрелу виновных и сожжению их домов.

Новые задачи требовали расширения пропагандистской и осведомительной сети, в первую очередь за счет привлечения коренного населения. На него оккупанты собирались переложить как пропагандистские, так и полицейские функции. Патриотизм в 1942 году провозглашался коллаборационистской печатью как противостояние русского народа Сталину, «развалившему страну, армию репрессиями, а теперь призывающему бороться с немцами, которые помогают крестьянам семенами, инвентарем и т. д., когда комиссары при отступлении поджигали поля… Патриотизм — это славная борьба с большевизмом». [382] ЦГАИПД. Ф. 0–116. Оп. 9- Д 648. Л. 3.

По-прежнему из номера в номер шли публикации о непобедимости немецкой армии и ее союзников. Затянувшуюся войну объясняли тем, что коммунисты, не жалея свой народ, без конца бросают его в эту бессмысленную мясорубку.

Министерство пропаганды подготовило «Предложения по составлению листовок для войск противника», в которых говорилось:

«Пропаганда разложения — грязное дело, не имеющее ничего общего с верой или мировоззрением. В этом деле решающим является только сам результат. Если нам удастся завоевать доверие противника тем, что мы обольем грязью своего фюрера, свои методы и свое мировоззрение, и если нам удастся проникнуть в души солдат противника, заронить в них разлагающие их лозунги, — совершенно безразлично, будут ли это марксистские, еврейские или интеллигентские лозунги, лишь бы они были действенны!» [383] Крысько В. Г. Секреты психологической войны (цели, задачи, методы, формы, опыт). Минск, 1999. С. 356.

Безусловно, эти рекомендации нельзя воспринимать буквально. Геббельс просто напоминал своим подчиненным, что для пропагандиста в его работе подходят все методы, если они способствуют достижению цели. В своих прокламациях нацисты писали о Гитлере, национал-социализме и Германии в восторженных тонах.

Несмотря на возросшее качество, немецкие пропагандистские акции во многом нейтрализовывались деятельностью подпольщиков.

Вести свою работу советские пропагандисты реально могли лишь вдали от крупных населенных пунктов и расположенных там вражеских гарнизонов. В тех местах, где их появление было невозможно, пропагандистские функции перекладывались на просоветски настроенную сельскую интеллигенцию и старост, сочувствующих борьбе с нацизмом. Ими расклеивались рукописные листовки о положении дел на фронтах, о том, что Красная армия не разбита, и о том, что не надо верить гитлеровской пропаганде.

Подобное положение вещей заставило нацистов решать задачу, которая заключалась в том, чтобы лишить пропаганду противника всякой почвы раньше, чем его сообщения смогут достичь слушателей или читателей. Для этого оккупационная печать стала ссылаться не только на сводки германского командования, но и на Совинформбюро. При этом советские материалы подавались только с критической точки зрения. Их обвиняли в предвзятости и неоперативности в освещении хода военных действий. Коллаборационистские журналисты насмехались над «бессмысленно-лживым описанием несуществующих немецких зверств», убожеством описаний «героических» подвигов красноармейцев, единолично уничтожающих «целые колонны немецких танков». [384] ГАНИНО. Ф. 260. Оп. 1. Д. 195. Л. 11.

Анализируя заявления советской стороны об «экономической депрессии Германии и ее союзников», оккупационные средства массовой информации не только опровергали это, но и утверждали, что «все случаи краха экономики явно списаны с каких-нибудь предприятий на Урале или в Средней Азии».

Но поскольку все же советские листовки стали реальной силой, с которой нацистским пропагандистам приходилось считаться, они организовали выпуск «Вестей с советской Родины». Сделаны они были исключительно качественно: бумага, шрифты, лексика, выходные данные полностью соответствовали советским изданиям. В тексте отсутствовали малейшие проявления антикоммунизма и антисемитизма. Приводились подлинные цитаты из сводок Совинформбюро, выступлений И. В. Сталина и К. Е. Ворошилова. Разница заключалась лишь в публикации числа советских потерь. Предполагалось, что «эти факты (потерь) должны распространять главным образом члены партии, а то разочарование в том, что Красная армия не продвигается вперед, будет слишком велико». [385] ЦГАИПД. Ф. 0–116. Оп. 9. Д 667. Л. 18.

Советская власть, коммунистическая партия и ее руководство, силы сопротивления нацистскому режиму подвергались в немецкой пропаганде уничижающей критике. Во многих российских проблемах обвинялись евреи. Но к одним из наиболее опасных своих противников нацисты относили сотрудников советских органов государственной безопасности. Советские чекисты противопоставлялись всему остальному населению СССР. Главный редактор газеты «Речь» Михаил Октан пошел еще дальше. В своей брошюре «Евреи и большевики», которая была выпущена ко дню рождения Адольфа Гитлера 20 апреля 1942 года, он утверждал:

«Так называемое ГПУ — НКВД на самом деле является марионеткой в руках мировой закулисы — еврейского заговора, цель которого — порабощение народов Европы». [386] ГАОО. Ф. Р-3681. Оп. 1. Д.2. Л. 7.

Одним из направлений нацистской пропаганды было использование советских литературных произведений или советских литературных штампов. Когда говорилось об арестах и репрессиях против неповинных граждан, всячески подчеркивалось, что совершались и совершаются они «карающим мечом пролетарской революции — НКВД». [387] АУФСБНО. Д. 4327. Л. 91.

Некоторые пропагандистские документы оформлялись нацистами в виде трофейных документов НКВД. Причем имели место как фальшивки, так и подлинные документы. Так, широко распространялось «Дело № 18», построенное на трофейных докладных записках и спецсообщениях по особому отделу НКВД 4-го стрелкового корпуса Красной армии. Это «Дело» было оформлено как подлинный документ НКВД. Во введении рассказывалось, каким образом оно оказалось в руках нацистских пропагандистов: