Пётр Толочко - Украина между Россией и Западом: историко-публицистические очерки

После того как Украина стала независимой, В. Яворивский проклял советское прошлое и превратился в истового национал-патриота. Нормальному человеку просто невозможно понять, как все это может совмещаться. Причем писатель не явился с повинной к своему народу, не попросил прощения за прошлые грехи, но, как ни в чем не бывало, вновь занял место его учителя.

К моему и, думаю, многих украинских читателей сожалению, не избежал соблазна идеологического преображения и такой выдающийся писатель, как О. Гончар. Припоминается давний разговор с замечательным украинским драматургом A. Коломийцем, с которым у меня сложились доверительные отношения. В нем он рассказал о телефонном звонке О. Гончара, который сообщил ему о выходе из партии. Мудрый Алексей Федотович на это заметил: «Ти, Олесь, вийшов із партії, а як вийдуть із неї твої „Прапороносці“?»

От себя добавлю, что это относится не только к роману «Прапороносці», но и ко всему творчеству О. Гончара советского времени. На его художественной прозе, как и на поэзии Д. Павлычко, выросло не одно поколение советских украинцев. Да и сам писатель был плоть от плоти той системы. Входил в ее наивысшие представительские органы: в ЦК Компартии Украины, Верховные советы Украинской ССР и Советского Союза, возглавлял Совет мира, Союз писателей Украины и пр. Его творчество было отмечено государственными премиями, а сам он — многими орденами Ленина. И, разумеется, нет оснований утверждать, что писатель не был в то время самим собой, что творил не согласно с убеждениями и внутренней свободой, а по принуждению.

К чести О. Гончара, его идеологическое преображение не было столь публично-театральным, как у Д. Павлычко, B. Яворивского, П. Мовчана, О. Танюка и многих других украинских интеллектуалов, обретших известность в советское время. Это было скорее внутреннее преображение, не предполагавшее полного отречения от прошлого и бездумного принятия нового. Его, в частности, очень тревожила идеализация Галичины как чуть ли не главного оплота украинской идентичности. В беседе с Б. Патоном и мной, пришедшими поздравить его с 76-летием, он неоднократно подчеркивал, что Украина — это также Харьковщина, Днепропетровщина, Полтавщина и другие регионы, и нет нужды вычислять, который из них имеет большие заслуги в сохранении национально-культурной идентичности. «Надо не противопоставлять их один другому, — утверждал писатель, — а объединять, подчеркивать их историческую общность».

С сожалением могу констатировать, что синдром преображения не обошел стороной и такое, казалось бы, консервативное научно-творческое сообщество, как Национальная академия наук Украины. Многие мои коллеги-гуманитарии, в том числе те, которые были историками Коммунистической партии, научными атеистами, неожиданно превратились в борцов с ненавистным социалистическим прошлым. Не знай мы их, можно было бы подумать, что они занимались этим последовательно всю свою творческую жизнь. Смыслом жизни некоторых из них, таких как доктор исторических наук С. В. Кульчицкий, стало драматическое отречение от всего написанного в годы советской власти.

Нередки случаи и самогероизации, поиска в своей биографии случаев несогласия с партийно-номенклатурной системой, попыток причислить себя к диссидентству задним числом. Приведу здесь одно, сравнительно недавнее признание моего академического коллеги о его «бандеровском» прошлом. Оказывается, он тоже носил им еду в лес. Зная его возраст, я выразил сомнение в достоверности сказанного. «Ты не одинок в своем неверии, — ответил он, — но так и вправду было». Позже, приняв во внимание тот факт, что бандеровское движение имело место еще и в начале 1950-х годов, я вполне мог представить мальчишку 8-10 лет, несущего в лес корзину с продуктами. И, наверное, таких мальчишек было немало, учитывая, что в лесах находились их односельчане и родственники. В продолжение разговора с коллегой, чтоб хоть как-то загладить неловкость от моего скептицизма, я добавил, что если бы он рассказал об этом, когда вступал в Коммунистическую партию, ему бы обязательно поверили.

Справедливости ради следует признать, что искушению отречения от собственного прошлого поддались на Украине не все — как в среде партийно-государственных деятелей, так и в мире людей творческих, писателей и ученых. Примеру Л. Кравчука, насколько я могу судить, не последовали С. Гуренко, Я. Погребняк, И. Гринцов — бывшие секретари ЦК КПУ; П. Тронько — многолетний заместитель председателя Совета Министров УССР; Г. Крючков — работник ЦК КПСС и ЦК КПУ, секретарь обкома партии; В. Мысниченко, Е. Мармазов, В. Матвеев — первые секретари обкомов партии; П. Симоненко и А. Мартынюк — секретари горкомов партии. Не у всех достало сил, чтобы защищать свое и страны социалистическое прошлое, но хватило нравственности и совести не отречься от него и не проклясть.

Из названных партийных деятелей мне хотелось бы выделить Г. Крючкова, который занял активную позицию в оценке всего того, что было сделано за годы советской власти. Она не догматически ортодоксальная, отрицающая какие бы то ни было ошибки на социалистическом пути, скорее научно-аналитическая, исследующая как достижения, так и потери того времени. У него были убеждения в прошлом, есть и сегодня, другими словами, есть внутренняя свобода. Он единственный из нескольких сотен партактивистов, собравшихся в ЦК КПУ на встречу с генеральным секретарем ЦК КПСС М. Горбачевым, усомнился в разумности его перестроечных предложений. Выступая в прениях, обратился к генсеку с прямым вопросом: «Скажите, куда Вы нас ведете?» Такие неудобные вопросы Г. Крючков задавал и руководителям независимой Украины как с высокой трибуны Верховной рады, так и в своих социально-политических статьях и книгах. И никогда не испрашивал на них разрешения, поскольку всегда имел собственную гражданскую позицию.

Его авторству принадлежат десятки книг, содержащих размышления о прошлом и будущем Украины. Наиболее полно они представлены в книгах «Лестница, полная заноз» и «Тревожный зов». В первой он подытожил свой опыт в строительстве социализма, не избегая самокритичного взгляда и анализа ошибок в практической реализации, во второй подверг обоснованной критике новый выбор Украины, связанный с евроинтеграцией и отрицающий весь предшествующий исторический опыт.

Из тех представителей творческой интеллигенции, кто не предал своих убеждений, следует назвать двух выдающихся писателей Украины: поэта, общественного и государственного деятеля, академика НАН Украины Б. И. Олийныка и прозаика А. А. Сизоненко. Приняв всем сердцем независимость своей страны, они не отреклись от ее истории, от деяний своих отцов и дедов, от нашего корневого восточнославянского единства. Можно утверждать, что они остались пленниками несвободы советского времени, что многими «прозревшими» и делается, а можно и понять, что это их нравственный императив, не позволяющий менять свои убеждения в зависимости от политической конъюнктуры. Разумеется, занимать такую позицию могут только масштабные личности, наделенные чувством собственного достоинства и внутренней свободой. Это тем более верно, если учесть, что на независимой Украине коммунистическая идеология запрещена на законодательном уровне, а восточнославянскому единству противопоставлено братание с цивилизованной Европой.