Николай Черушев - 1937 год: Элита Красной Армии на Голгофе

Взаимная личная неприязнь Ворошилова и Тухачевского сопутствовала им многие годы и сыграла не последнюю роль в судьбе последнего. По крайней мере, никаких попыток защитить своего заместителя в высших партийных инстанциях и в НКВД со стороны Ворошилова в имеющихся документах не обнаружено. Скорее всего было наоборот…

В докладе Ворошилов, понимая, что многие из собравшихся искренне недоумевают – как это он, «железный нарком», первый маршал страны, такой прозорливый и опытный, смог допустить, что его заместители Гамарник и Тухачевский, помощник по кадрам Фельдман, а также командующие войсками крупнейших приграничных округов Якир и Уборевич оказались шпионами, предателями, вредителями и антисоветчиками? Как такое вообще могло случиться и где же был он, нарком обороны?

Отвечая на эти назревшие, но так и не заданные ему вопросы, Ворошилов самокритично заявил: «Я как народный комиссар… откровенно должен сказать, что не только не замечал подлых предателей у но даже когда некоторых из них (Горбачева, Фельдмана и др.) уже начали разоблачать, я не хотел верить, что эти люди, как казалось, безупречно работавшие, способны были на столь чудовищные преступления. Моя вина в этом огромна. Но я не могу отметить ни одного случая предупредительного сигнала и с вашей стороны, товарищи… Повторяю, никто и ни разу не сигнализировал мне или ЦК партии о том, что в РККА существуют контрреволюционные конспираторы…»

Продолжая эту мысль, нарком призвал собравшихся не только сообщать («сигнализировать») в соответствующие органы и инстанции о наличии контрреволюционеров, но и развить этот процесс и вширь и вглубь – «проверить и очистить армию буквально до самых последних щелочек», при этом заранее предупредив, что в результате такой чистки «может быть, в количественном выражении мы понесем большой урон».

Таким образом, уже заранее уверовав, что в частях, соединениях и учреждениях Красной Армии имеется значительное число «врагов народа» (как мы помним, на февральско-мартовском пленуме ЦК ВКП(б) он утверждал совершенно обратное), ее нарком стал внушать подозрение к командному, политическому, инженерно-техническому составу, в основной своей массе выходцам из рабочих и крестьян. Такой установкой Ворошилов санкционировал шельмование, увольнение из армии и флота, исключение из партии, арест лучших представителей не только высшего и старшего, но и среднего комначсостава. А иначе, по-другому его выводы и рекомендации, сделанные им в докладе, понимать невозможно.

Как уже упоминалось, перед началом работы Военного совета все его участники были ознакомлены с показаниями М.Н. Тухачевского, И.Э. Якира и некоторых других «заговорщиков». Это создало напряженную атмосферу с самого начала работы совета. Доклад Ворошилова не внес прояснения в мрачное настроение собравшихся, вызвав только еще больше недоуменных вопросов. В президиум поступили записки с просьбой о необходимости выступления И.В. Сталина, ибо только он один, по мнению членов совета и приглашенных, мог сделать исчерпывающий анализ случившегося, внести определенную ясность, дать объективную оценку события в стране.

И вот 2 июня Сталин выступил перед участниками заседания. Из воспоминаний Н.Г. Конюхова: «Наконец маршал Егоров предоставил слово Сталину. Продолжительное время мы стоя приветствовали вождя, не давали ему говорить. И только после повелительного жеста наступило успокоение. Выступление Сталина забыть нельзя. (Еще бы! Над каждым сидящим в зале – как членом совета, так и не входящим в его состав – так сгустились тучи, что вот-вот мог грянуть оглушительный гром. Пример Тухачевского и его товарищей у всех был перед глазами. – Н.Ч. ) Оно сохранилось у меня в памяти все это время и то, что было сказано тогда, мне кажется, что это говорилось вчера.

Приведу не только смысл выступления Сталина, но и его точные выражения, потому что после мне пришлось вести разъяснительную работу в частях по разоблачению «заговорщиков», о тех их замыслах и способах измены…

– Товарищи! – обратился к нам Сталин. – Я вижу на ваших лицах мрачность и какую-то растерянность. Понимаю, очень тяжело слушать о тех, с которыми вы десятки лет работали и которые теперь оказались изменниками Родины. Но омрачаться не надо. Это явление вполне закономерное. Почему иностранная разведка должна интересоваться областью сельского хозяйства, транспорта, промышленностью и оставить в стороне Красную Армию? Надо думать, наоборот – иностранная разведка всегда интересовалась Вооруженными Силами вашей страны, засылала шпионов, расставляла резидентов, чтобы знать уязвимые наши места…»

Сталин в своей речи постарался накрепко увязать Тухачевского и других арестованных военачальников с осужденными на процессах 1936 и начала 1937 года, а также с опальными и ждущими расправы деятелями партии – Н.И. Бухариным, А.И. Рыковым и другими «правыми». Сославшись на показания самих арестованных, он сделал вывод, что в стране был военно-политический заговор против Советской власти, инспирированный и финансировавшийся германскими фашистами. По его утверждению, руководителями этого заговора были Л.Д. Троцкий, А.И. Рыков, Н.И. Бухарин, Я.Э. Рудзутак, Л.М. Карахан, А.С. Енукидзе, Г.Г. Ягода, а по военной линии – М.Н. Тухачевский, И.Э. Якир, И.П. Уборевич, А.И. Корк, Р.П. Эйдеман и Я.Б. Гамарник.

«Это – ядро военно-политического заговора, – говорил Сталин, – ядро, которое имело систематические сношения с германскими фашистами, особенно с германским рейхсвером, и которое приспосабливало всю свою работу к вкусам и заказам со стороны германских фашистов».

Сталин уверенно заявил, что из 13 названных им руководителей заговора десять человек, то есть все, кроме А.И. Рыкова, Н.И. Бухарина и Я.Б. Гамарника являются шпионами немецкой, а некоторые и японской разведок. Так, говоря о Тухачевском и других арестованных военных, он пригвоздил к позорному столбу измены каждого из них: «Он (Тухачевский. – Н.Ч. ) оперативный план наш, оперативный план – наше святая святых, передал немецкому рейхсверу. Имел свидание с представителями немецкого рейхсвера. Шпион? Шпион… Якир – систематически информировал немецкий штаб… Уборевич – не только с друзьями, с товарищами, но он отдельно сам лично информировал. Карахан – немецкий шпион, Эйдеман – немецкий шпион, Корк информировал немецкий штаб, начиная с того времени, когда он был у них военным атташе в Германии» [15].

По словам Сталина, подследственные Рудзутак, Карахан, Енукидзе (двое последних – старые холостяки. – Н.Ч. ) были завербованы Жозефиной Гензи (Енсен), немецкой разведчицей-датчанкой, состоявшей на службе у германского рейхсвера. И она же помогла, по утверждению Сталина, завербовать Тухачевского.