Николай Черушев - 1937 год: Элита Красной Армии на Голгофе

« Вопрос : Расскажите подробно следствию, кому Вы предали интересы нашей Родины?

Ответ : Я признаю свою вину перед государством и партией в том, что являюсь германским шпионом. Завербован я был для работы в пользу немецких разведывательных органов бывшим работником НКВД и Разведупра Штейнбрюком».

Люди НКВД, работавшие над редактурой обобщенного протокола допроса А.Х. Артузова от 22 мая 1937 года, постарались привнести в его текст максимум идеологии, записав туда следующие слова, якобы сказанные арестованным заместителем начальника Разведупра РККА:

«Раньше, чем давать показания о своей шпионской деятельности, прошу разрешить мне сделать заявление о том, что привело меня к тягчайшей измене Родине и партии. После страшных усилий удержать власть, после нечеловеческой борьбы с белогвардейской контрреволюцией и интервентами наступила пора организационной работы. Эта работа производила на меня удручающее впечатление своей бессистемностью, суетой, безграмотностью. Все это создавало страшное разочарование в том, стоила ли титаническая борьба народи достигнутых результатов. Чем чаще я об этом задумывался, тем больше приходил к выводу, что титаническая борьба победившего пролетариата была напрасной, что возврат капитализма неминуем.

Я решил поделиться этими мыслями с окружающими товарищами. Штейнбрюк показался мне подходящим для этого лицом. С легкостью человека, принадлежащего к другому лагерю, он сказал мне, что опыт социализма в России обязательно провалится, а потом заявил, что надо принять другую ориентацию, идти вперед и ни в коем случае не держаться за тонущий корабль.

Через некоторое время у нас состоялся еще более откровенный разговор, в ходе которого Штейнбрюк упомянул о своих встречах с влиятельными друзьями в Германии, о блестящих результатах начинающегося вооружения Германии, об успехах использования СССР в подготовке и сохранении кадров немецких летчиков и танкистов. А в конце беседы он прямо сказал, что является немецким разведчиком и связан с начальником германского Абвера фон Бредовым. Далее он заявил, что генерал Людендорф и фон Бредов предложили ему создать в России крупную службу германской разведки. Само собой разумеется, что после столь откровенного заявления я дал свое согласие сотрудничать в германской разведке, так как считал, что, помогая европейскому фашизму, содействую ускорению казавшегося мне неизбежным процесса ликвидации советской власти и установления в России фашистского государственного строя…

Вопрос : С чего началось Ваше сотрудничество с немцами?

Ответ :…Что касается меня, то я должен был стать особо законспирированным политическим руководителем резидентуры. Особо высоко было оценено мое желание работать идейно, без денежной компенсации. Основная директива сводилась к тому, чтобы не уничтожать, не выкорчевывать, а беречь остатки опорных организаций Германии в России. Была даже указана, как одна из форм сохранения разведывательной сети на Кавказе, германская винодельческая фирма «Конкордия».

Вопрос : Какие материалы Вы передавали через Штейнбрюка немцам?

Ответ : Детально вспомнить не могу, но материалов было передано немало. Передавалось все, представляющее ценность для немецкой разведки, за исключением нашего контроля их дипломатической переписки» [167].

О том, в какой обстановке добывались такие «чистосердечные», леденящие душу показания Артузова, и что он на самом деле испытывал при этом, что он думал и какие слова, произносил, стараясь защитить свою честь и личное достоинство, говорит, отражая всего лишь частичку неизвестного нам сражения между следователем и подследственным, содержание записки Артура Христиановича, написанной кровью на тюремной квитанции. Она свидетельствует о том, что Артузов пытался, особенно на первых порах, сопротивляться натиску следователей, стремясь убедить их в полной нелепости и явной несостоятельности выдвигаемых против него обвинений. Записка эта, датированная 17 мая 1937 года, была обнаружена в ходе проверки дела А.Х. Артузова в 1954–1956 годах. Обратим внимание на дату записки (17 мая – прошло всего лишь четверо суток со дня ареста) и дату первого, имеющегося в деле протокола допроса (22 мая). В промежутке между этими двумя датами Дейч и Аленцев окончательно сломали сопротивление своего подопечного.

В записке Артузов обращался к следователю (видимо, к Дейчу): «Гражданину следователю. Привожу доказательства, что я не шпион. Если бы я был немецкий шпион, то: 1) я не послал бы в швейцарское консульство Маковского, получившего мой документ; 2) я позаботился бы получить через немцев какой-либо транзитный документ для отъезда за границу. Арест Тылиса был бы к тому сигналом. Документ…» [168]На этом записка обрывается. Отметим только один момент: упомянутый в записке Тылис – это бывший муж второй жены А.Х. Артузова – Инны Михайловны.

В процессе своей шпионской работы в пользу Германии Артузов, исходя из его показаний на предварительном следствии, выдал немцам весьма ценного агента № 270, а также советских разведчиков в Берлине – Бермана и Гольдезгейма. Вдобавок ко всему, в 1933 году Артузов начал сотрудничать еще и с польской разведкой, передавая якобы через работника ИНО ОГПУ Маковского интересующие ее секретные сведения.

Обратимся вновь к протоколу допроса Артузова от 22 мая 1937 года, к той его части, где говорится о выдаче германской разведке советского агента № 270. Содержание его читается как увлекательный приключенческий роман.

« Вопрос : Следствие располагает данными, что Ваша работа в германской разведке не ограничивалась передачей шпионских материалов. Вы передавали и известную Вам агентуру.

Ответ : Как правило, выдачей агентуры я не занимался, за исключением нескольких случаев, о которых дал показания. С приходом к власти Гитлера и убийства фон Бредова наша организация некоторое время была без связи, но несколько позже Штейнбрюк ее восстановил, сказав, что нашим шефом стал очень активный разведчик адмирал Канарис. Адмирал стал требовать выдачи агентуры, против чего я всегда категорически возражал. Одним из ценнейших работников был агент № 270 – он выдавал нам информацию о работе в СССР целой военной организации, которая ориентируется на немцев и связана с оппозиционными элементами внутри компартии. Штейнбрюк стал уверять, что если мы 270-го не выдадим, то немцы нас уничтожат. Пришлось на выдачу 270-го согласиться. Это было тяжелейшим ударом для СССР. Ведь еще в 1932 году из его донесений мы узнали о существующей в СССР широкой военной организации, связанной с рейхсвером. Одним из представителей этой организации, по сообщению 270 го, был советский генерал Тургуев – под этой фамилией ездил в Германию Тухачевский…» [169]