Николай Черушев - 1937 год: Элита Красной Армии на Голгофе

Приехав в Москву, я жила в семье своих знакомых (Степного-Спижарного, начальника бронетанковых сил РККА), и после ареста Берзина П.И. я с сыном осталась без крова и без средств к существованию.

Тогда я обратилась с письмом в органы НКВД с просьбой помочь мне получить комнату. В ответ на это письмо меня вызвали в НКВД, где от меня сначала требовали в письменной форме ложных данных о преступной деятельности моего мужа и давали подписывать какое-то составленное ими письмо, от подписи которого я категорически отказывалась. Тогда от меня стали требовать написать письмо, компрометирующее его в быту, угрожая мне, что в противном случае я и сын подвергнемся репрессиям.

Письмо я написала, но я не помню точно его содержания. Однако, прочитав последний текст письма, человек, у которого я была, обрушился на меня с самой нецензурной бранью, заявив, что такое письмо его не устраивает. Однако другого текста я не писала.

Если мне не изменяет память, то я, кроме этого письма, подписывала, список лиц, которые у нас бывали и были связаны с Берзиным П.И. по работе. В частности, это были: Никонов A.M., Берзин Э.П., Лиепин-Лауск, Давыдов В.В. и др. Список этих лиц диктовал мне сам следователь (я не знаю, с кем именно разговаривала).

Если это письмо и список находятся в следственном деле Берзина, прошу… не считаться с ними, принимая во внимание обстановку, при которой меня вынудили писать вышеуказанные документы.

После ареста Берзина П.И. с меня в квартире Степного-Спижарного, при его аресте, была взята подписка о невыезде; кроме того, когда я нашла себе угол в рабочем поселке Клязьма.., от меня потребовали, чтобы я через день являлась в отделение милиции для регистрации. Долгое время я не могла получить нигде работу, а если устраивалась, то меня через некоторое время снимали с работы…

Сына по окончании 10 летки не приняли в РККА, и в институт.

Во время Великой Отечественной войны в ноябре 1941 года он с 50% потерей зрения был мобилизован Раменским военкоматом и через три месяца направлен на передовые позиции, где погиб в первые же дни боев…» [163]

Бывшая жена Берзина упоминает о списке лиц, с которыми тот общался в официальной и домашней обстановке. В частности, там упоминается и фамилия комдива А.М. Никонова – заместителя начальника Разведупра. Он был арестован в начале августа 1937 года (вспомним операцию Берзина по тайной перевозке своего сына из Хабаровска в Москву). Два с половиной месяца спустя Военная коллегия приговаривает Никонова к расстрелу. Приговор исполняется в тот же день.

На Дальнем Востоке Я.К. Берзин очутился осенью 1935 года, будучи назначен вторым заместителем по политической части к маршалу Блюхеру. Его сфера деятельности в этом качестве была предопределена приказом НКО СССР № 01289 от 25 сентября 1935 года – руководство разведкой на данном операционном направлении. В качестве первого замполита у Блюхера в то время работал армейский комиссар 2-го ранга Л.Н. Аронштам.

Если верить официальным источникам, то на Дальнем Востоке Берзин оказался по собственной инициативе. Об этом говорится в специальном поощрительном приказе Ворошилова: «Начальник Разведывательного Управления РККА т. Берзин Ян Карлович, согласно его просьбы, освобождается от занимаемой должности…

Тов. Берзин проработал в Разведывательном Управлении без перерыва более 14 лет, из них последние 10 лет возглавлял разведывательную работу РККА.

Преданнейший большевик-боец, на редкость скромный, глубоко уважаемый и любимый и своими подчиненными, и всеми, кто с ним соприкасался по работе, т. Берзин все свое время, все свои силы и весь свой богатый революционный опыт отдавал труднейшему и ответственнейшему делу, ему порученному.

За долголетнюю, упорную работу, давшую очень много ценного делу укрепления РККА и обороны Советского Союза, объявляю т. Берзину Яну Карловичу благодарность.

Уверен, что и в будущей своей работе т. Берзин вполне оправдает свой заслуженный авторитет одного из лучших людей РККА» [164].

Но вернемся к испанке Авроре Санчес. Через 50 лет после событий 1937 года писатель Овидий Горчаков встретился и побеседовал с ней в ее московской квартире. И хотя прошло уже полвека, и хотя эта женщина давно была замужем за другим, тем не менее она бережно хранила память о своем «Папе» – так Аврора обращалась к Я.К. Берзину. Впрочем, как и он называл ее «Мамой». Видимо, из-за слабого знания русского языка Авроре так удобнее было обращаться к мужу. К тому же разница в возрасте как нельзя лучше способствовала этому. Очевидно, стесняясь такой разницы (27 лет), Берзин нередко представлял Аврору как свою воспитанницу из Испании. Так он поступил, когда знакомил ее с сотрудниками аппарата Разведупра РККА. Об этом факте упоминает в своих воспоминаниях Наталья Звонарева – многолетний секретарь Берзина, уволенная из разведки вскоре после его ареста.

Прошло полвека, но Аврора Санчес, уже хорошо освоившая русский язык, отчетливо помнила многие детали своей непродолжительной совместной жизни с Берзиным. Вероятно, ее молодость (20 лет) и новизна впечатлений – переезд по поддельным документам в другую, неизвестную ей строну, вхождение в роль жены и хозяйки большой квартиры в знаменитом «Доме на набережной», к тому же незнание русского языка и отсутствие родных и близких – все это вместе взятое намертво впечатало в память молодой женщины все, что относилось к тому периоду ее жизни. Если она спустя полстолетия отчетливо помнит часы и минуты своего прибытия в Москву, значат юная испанка сильно волновалась, тревожно готовясь к таи встрече со столицей неведомого ей социалистического государства, с людьми страны Советов.

Обратимся к интервью, взятом у Авроры Санчес писателем Горчаковым. Ее ответы на поставленные вопросы, касающиеся 37-го года, судьбы Берзина и особенно последних его дней на свободе, ее рассказ о событиях последующих месяцев – все это приводит к некоторым, иногда неожиданным выводам.

« – Вы помните, когда приехали в Москву?

– 3 июня в 9.30 утра я звонила в дверь. Не я сама, шофер звонил.

– Полдесятого утра?

– Да, 3 июня, в 9.30 точно. 11 июня мы справили мой день рождения, 12-го мы поженились.

– Это вы настаивали на женитьбе или он этого хотел?

– Нет, он, он. Я не хотела… Он говорил: «Я хотел жениться на тебе в Испании». – «Я бы не вышла за тебя в Испании». У меня ведь был жених. Но началась война. Жених остался в Сарагосе, а я в Мадриде. И я его больше не видела. Потом я приехала сюда. Я думала, что год побуду, выучу русский язык, посмотрю Москву и вернусь. Я не знала, что выйду за него замуж, что останусь здесь на всю жизнь…

– Берзин, конечно, был очень сдержанный человек, владел собой, но ясно видел, что надвигается большая беда, трагедия, идут повальные аресты среди руководства Красной Армии. Характер, настроение у него в это время менялись?