Джон Гай - Две королевы

Эта метаморфоза сильно повлияла на Марию после того, как она оказалась в ссылке в Англии. В 1580-х гг. она будет выставлять себя доброй католичкой, которую преследуют исключительно по религиозным мотивам. Но в 1550-х гг. Гизы были politiques , или умеренными, и в равной степени противостоявшими как протестантскому, так и католическому экстремизму. Религия приобрела для них огромное значение только в династическом проекте, поскольку лишь папа римский мог вынести вердикт о незаконности притязаний Елизаветы Тюдор, а значит, подтвердить право Марии на английский престол.

В преддверии девятого дня рождения дофина Генрих II решил, что его сын должен покинуть общий двор, созданный для всех королевских детей, и обзавестись собственными придворными и слугами. Это мало что изменило в жизни наследника, поскольку он, как и остальные дети, все равно должен был следовать за королевским двором. Внезапные и серьезные изменения коснулись лишь должностей слуг и общего финансирования свиты остальных детей, поскольку прислугу и вспомогательный персонал перевели в новую структуру вместе с финансированием. В частности, возник вопрос, должна ли Мария, которая была коронованным монархом и которой скоро должно было исполниться десять, иметь отдельный двор.

Двор дофина отделился в марте 1553 г. Долгие споры по этому поводу шли всю зиму, и 25 февраля отчет кардинала Лотарингского Марии де Гиз был посвящен в основном этой теме. Он начал письмо с хороших вестей о Марии, с которой недавно виделся в Амбуазе. Она «сильно выросла и с каждым днем становится все выше, здоровее, красивее и умнее, а ее добродетели настолько совершенны… насколько это возможно». Никто во всей Франции не мог с ней сравниться. Король так полюбил ее, что «проводит много времени в беседах с ней, иногда по целому часу». Она «способна развлекать его приятным и разумным разговором, как будто она двадцатипятилетняя женщина». Анна д’Эсте, невестка кардинала, говорила то же самое несколькими месяцами раньше. С этого момента — и Мария и сама начала это осознавать — очарование и умение поддерживать беседу стали одними из самых ценных ее качеств.

Далее в письме Шарль обращается к насущным делам. Екатерина Медичи решила не выделять своим дочерям, Елизавете и Клод, отдельных штатов прислуги. Из-за недостатка персонала девочкам пришлось временно спать в ее гардеробной, под присмотром мадам д’Юмьер. Это было неудачное решение. И неудобное для Марии, которая должна была покинуть долину Луары и перебраться в Сен-Жермен, где ее уже ждал двор. Ее сопровождал обычный штат, но вопрос о ее «статусе» после отделения дофина от остальных детей, а также о том, какие помещения она теперь будет занимать при королевском дворе, требовал срочного разрешения.

Шарля заботили не только интересы племянницы. На кону стояла и его репутация, а также интересы семьи, которые пострадают, если «статус» Марии будет понижен. Во главе угла, как всегда, стоял королевский протокол. У Шарля был политический план, сформировавшийся еще в августе, когда Анри Клетен, сеньор д’Уазель, первый постоянный посол Франции в Шотландии и лейтенант-генерал Генриха II, прислал доклад о положении дел в Англии. 6 июля Эдуард VI, единственный сын Генриха VIII, умер от туберкулеза в возрасте пятнадцати лет. Несмотря на попытку его главного советника из числа протестантов, Джона Дадли, герцога Нортумберлендского, оттеснить от трона католичку Марию Тюдор и заменить ее протестанткой, леди Джейн Грей, Мария Тюдор победила. Заговор Нортумберленда провалился — правление Джейн продлилось лишь несколько дней. И 3 августа Мария Тюдор под крики ликующей толпы торжественно въехала в Лондон.

Эти новости вызвали во Франции сильную тревогу. Мария Тюдор была двоюродной сестрой короля Испании Карла V, с которым Генрих II уже два года воевал на границе Нидерландов и в Италии. Более того, она намеревалась выйти замуж за Филиппа II, в пользу которого собирался отречься его отец. Пятидесятитрехлетний Карл был абсолютно больным и изможденным. Пораженные артритом руки короля не могли даже вскрыть письмо; боль была настолько сильной, что Карл молил Бога о скорой смерти. Его сын Филипп был как раз молод и энергичен. Он собирался продолжать войну с Францией, и французские генералы справедливо опасались, что он использует Англию как свою морскую и военную базу. Тревога была абсолютно обоснованной, потому что после женитьбы на Марии Тюдор в 1554 г. и восшествия на испанский престол Филипп похвастался, что в ответ на каждую возведенную французами крепость в Шотландии он построит три на английской стороне границы.

План кардинала был прост, но дерзок. Он предложил, чтобы его племянницу объявили «совершеннолетней», способной исполнять обязанности королевы Шотландии самостоятельно или посредством назначенного представителя. Как правило, королевские отпрыски признавались совершеннолетними в возрасте от пятнадцати до восемнадцати лет, но Мария должна была «вступить в права» королевы «в возрасте одиннадцати лет и одного дня». Для этого следовало уволить нынешнего регента, графа Аррана, которого теперь все чаще именовали ничего не значащим титулом герцога Шательро. Его эгоизм, двуличие и непостоянство вредили французским интересам в Шотландии, а после восшествия Марии Тюдор на английский трон риск оставления его на должности регента только увеличивался.

Для плана Гизов было очень важно, чтобы после устранения Шательро Марию де Гиз назначили единственным регентом, который будет править от имени дочери. В этом случае семья Гизов одним ударом достигнет нескольких целей: распространит свою гегемонию на Шотландию, укрепит свое положение при французском дворе в качестве родственников правящей королевы и завоюет благодарность Генриха II, который с глубоким скепсисом относился к Шательро и его союзникам, подозревая предательство и неизбежное восстановление англо-шотландской дружбы, если они останутся у власти.

Д’Уазель, приехавший во Францию для обсуждения этого вопроса, высказывался против плана Гизов во время трехчасового совещания, на котором присутствовал король и дяди Марии. Он догадывался об истинных мотивах братьев де Гиз. Но король отклонил его доводы, и план был приведен в действие. Марию де Гиз объявили единственным регентом; ее назначение было утверждено шотландским парламентом, собравшимся в Эдинбурге в апреле 1554 г. Один из первых официальных указов королевы Марии — поздравление матери со вступлением в должность регента. Став правящей королевой, Мария также получила право выбирать себе опекунов, и она поступила так, как от нее и ожидали, назначив Генриха II и своих дядей на роли опекунов, что еще больше связало семью Гизов с монархией Валуа.