Джон Гай - Две королевы

Освоив азы, Мария присоединилась к дофину на уроках углубленного изучения латыни, которую преподавал Жак Амио, специалист по классическим языкам, назначенный Генрихом II наставником для своих сыновей. Одновременно с обучением королевских детей Амио готовил новое издание «Жизнеописаний» Плутарха — книга была опубликована в 1559 г. Возможно, он давал Марии письменные упражнения, основанные на собственных переводах, но скорее всего она впервые познакомилась с Плутархом по сокращенному изданию, или подстрочнику, сделанному Жоржем де Сельвом, бывшим учеником Пьера Дане, который преподавал Марии греческий.

Дане был знаменитым ученым, и Генрих II специально выбрал его для обучения дофина греческому. Дане входил в состав комиссии по реформированию Парижского университета и был учеником Гийома Бюде, ведущего французского интеллектуала эпохи Франциска I и блестящего лингвиста, самостоятельно выучившего греческий за несколько недель. Дане пытался копировать воодушевляющие методы своего учителя, и Мария тщательно штудировала «О наставлении государя» (De l’institution du prince) — классический сборник советов для правителя, основанный на идеях, почерпнутых у древних авторов. У нее был изящный экземпляр рукописи, который она привезла с собой в Шотландию вместе с другими вещами после смерти Франциска II.

Сочинения на латыни, написанные Марией в возрасте одиннадцати и двенадцати лет в тетради с кожаной обложкой, в настоящее время хранятся в Национальной библиотеке в Париже. Она должна была написать шестьдесят четыре коротких эссе на латыни на «темы», заданные учителями. Эти сочинения раскрывают круг ее чтения, который не назовешь всеобъемлющим, но который включал басни Эзопа, труды Цицерона и Платона, пьесы римского комедиографа Плавта и, самое главное, «Сравнительные жизнеописания» Плутарха.

Мария часто цитировала «Разговоры запросто» Эразма Роттердамского — чрезвычайно популярный сборник эссе выдающегося голландского гуманиста. Написанные на изящной и живой латыни, с блестящими вкраплениями юмора и иронии, «Разговоры» предназначены для развлечения и наставления студентов таким образом, чтобы пробудить в них желание обратиться к тексту Библии и классическим произведениям. У Марии также был экземпляр «Похвалы глупости» — шедевра Эразма, содержащего едкую сатиру на монархию и подхалимство. Возможно, эта книга помогла Марии осознать, что ее долг — уметь сочетать роскошь и удовольствие с ролью защитника своего народа.

По сравнению с более поздним страстным стилем Марии ее первые эссе выглядят бледно: высокопарные и моралистические, они передают не столько ее мнение, сколько взгляды, которые она должна была выражать по желанию учителей. Многие сочинения выглядят как ее собственные переводы образцов ответов, и почти все они имеют форму «писем», поскольку эпистолярный жанр считался наиболее подходящим для обучения, а также лучшим способом перехода к освоению ораторского искусства.

Большинство писем Мария адресовала своей лучшей подруге, принцессе Елизавете, старшей дочери Генриха II. Среди других «корреспондентов» были дофин, принцесса Клод и дяди Марии. Вне всякого сомнения, другие королевские дети читали эссе, «адресованные» им, однако целью этих упражнений были практические занятия по риторике. Ни одно из «писем» так и не было отправлено.

Письмо, адресованное кардиналу Лотарингскому, начиналось, например, так: «В наши дни многие люди, мой дядя, неверно трактуют Священное Писание, потому что они не читали его с чистой и светлой душой». Это типичная фраза для школьных упражнений Марии. Однако в нескольких письмах к Елизавете и Клод проскальзывают неформальные обороты: «Я собираюсь в парк, чтобы дать моим мыслям немного отдыха», «Король отпустил меня в парк, вместе с мадам де Кастр, чтобы я посмотрела на оленя», «Королева запретила приходить к тебе, моя сестра, потому что она думает, что у тебя корь, о чем я очень сожалею».

Приблизительно в то же время, когда Мария писала сочинения на заданные «темы», она изучала труд Птолемея «Руководство по географии», написанный во II в. и заново открытый в XV. Птолемей проповедовал геоцентрическую теорию и полагал, что земля находится в центре Вселенной, а солнце, планеты и звезды вращаются вокруг нее. Но он был первым картографом, кто спроецировал сферическую поверхность земли на плоскость и отметил на изображении сеть линий широты и долготы. Север он помещал в верхней части своих карт; кроме того, он или его издатели сопровождали карты подробными комментариями о разных городах и странах, вместе с крошечными изображениями их жителей.

У Марии был превосходный экземпляр «Географии», отпечатанный в Риме в 1490 г. и ранее принадлежавший семье Фрескобальди, входивших в число богатейших банкиров Флоренции. Из этой книги она узнала, что Шотландия находится гораздо севернее Франции, хотя и южнее, чем на самом деле, по отношению к экватору (и, следовательно, там тепло). Она прочла, что летом в Эдинбурге максимальная продолжительность дня составляет девятнадцать часов, а в Париже — только шестнадцать. Согласно Птолемею, большая часть Шотландии была равниной, за исключением густых лесов и высоких гор в Каледонии (так Птолемей называет горную Шотландию), которую он уместил в слишком маленькую область между Глазго и Инвернессом. Сведения о продолжительности дня были точными, но описание Шотландии в труде Птолемея было искажено не только длинной и неточной проекцией, но также и отсутствием у него сведений о гористой приграничной области между Англией и Шотландией. Тем не менее Мария была очарована географией и не расставалась с этой книгой, даже когда выросла.

Когда ей было почти тринадцать, она произнесла импровизированную речь на латыни в большом зале Лувра перед большой аудиторией, среди которой были Генрих II, Екатерина Медичи и дяди Марии. В своей речи она защищала образование женщин и доказывала несостоятельность мнения двора, что девочкам нет нужды учиться. Тему она выбрала сама, полагая абсолютно оправданным итальянский подход, с одинаковым базовым образованием для детей обоего пола.

Сохранилось восторженное описание этой речи, принадлежавшее Пьеру де Бурдейлю, сеньору де Брантому. «Только представьте, — писал он, — какое это чудесное и редкое зрелище — видеть, как ученая и прекрасная королева декламировала на латыни, языке, который она отлично понимала и на котором превосходно говорила». К сожалению, эту чрезмерную похвалу Бурдейля нельзя принимать за чистую монету. Он был всего на два года старше Марии и почти наверняка не присутствовал в зале; кроме того, он был известен склонностью к гиперболам.