Альберто Анджела - Империя. Путешествие по Римской империи вслед за монетой

Уже четыреста лет на острове стоит храм Эскулапия. Причины, побудившие римлян возвести его здесь, очень практического свойства: это способ привлечь больных, тем самым держа их подальше от города, чтобы снизить риск эпидемий. Тибр, таким образом, является «санитарной зоной», созданной природой.

Естественно, для римской черни есть и еще одна причина, священного характера: в III веке до н. э. город поразила крупная эпидемия и были отправлены послы в Эпидавр [90] Эпидавр — древнее святилище бога-врачевателя Асклепия (Эскулапия, Эскулапа), основанное в VI в. до н. э. в 150 км от Афин, недалеко от Микен. (Греция), чтобы привезти в Рим статую божества.

Пока римские посланцы ожидали, змея, воплощение бога, выползла из храма и забралась на римский корабль, а когда они отплыли на родину, выскользнула в Тибр и доплыла до острова Тиберина. Для римлян это было Божественным знаком — они возвели на острове храм в честь Эскулапия, и эпидемия прекратилась.

Остров связан с берегами с помощью двух мостов (Фабрициев и Цестиев), под которыми мы сейчас проплываем. Наша цель — сразу за ними: длинный причал на левом берегу Тибра. Здесь расположены главные склады города: horrea. Они напоминают современные крупные автомобилестроительные заводы: занимают большие площади и выглядят как бесконечные ряды длинных крыш. Арки, выходящие на Тибр, похожи на разинутые рты. Да, мы можем их считать голодными ртами Рима, настоящего демографического монстра, Медузой, [91] Горгона Медуза ( греч. Μέδουσα) — наиболее известная из сестер-горгон, чудовище с женским лицом и змеями вместо волос. но не тысячеголовой, а тысячеротой, постоянно требующей пищи.

Зрелище впечатляет даже издалека: по множеству настилов, поднимающихся по диагонали от судов на якоре вдоль берега Тибра, движутся, подобно муравьям, бесконечные вереницы рабов, переносящих товары с кораблей в разинутые пасти складов. Все действуют согласованно и организованно, как в огромном муравейнике. Некоторые товары привезены из самых удаленных уголков империи. Здесь создается ощущение, что вся империя вращается вокруг Рима и ее цель — питать, защищать и приумножать силу этого города.

Мы шагаем по Риму вместе с юношей в желто-оранжевой тунике, только что сошедшим с корабля. Подглядев в бумаги, которые ему пришлось подписывать, мы узнаем, что его зовут Авл Кокцей Хилар (Aulus Cocceius Hilarus). После передачи товара и стандартных формальностей ему нужно до возвращения в Окрикулум выполнить поручение сестры. Как можно легко себе представить, человек, направляющийся в Рим, почти всегда завален просьбами друзей или родственников о покупке чего-нибудь, что трудно найти в провинции. Ведь в Риме есть все…

Хилар должен найти специи и духи. И вот он шагает по улочкам в поисках, для начала, taberna unguentaria , то есть парфюмерной лавки.

Складской сторож указал ему квартал в Риме, где есть хороший выбор и цены не так кусаются.

Хилар, как и все приезжие, старается держаться главных улиц, чтобы не заблудиться в лабиринте малознакомых улочек. Первое, что его поражает, — количество прохожих. В Окрикулуме подобное скопление народа бывает только в праздничные дни. А здесь это повседневное явление. Народу так много, что он больше тратит времени на уклонение от столкновений, чем на разглядывание города… Главная улица так запружена, что не видно даже мостовой. Ему попадаются навстречу тысячи лиц, в основном рабы, но встречаются и хорошо одетые адвокаты, направляющиеся на форум в сопровождении «хвоста» клиентов, женщины с мужьями или в сопровождении рабов, вышедшие в город за покупками.

Эта толпа на улицах — в «два этажа», как и жилое здание: на первом этаже — обычные люди, на втором — ВИП-персоны, те проплывают над толпой, возлежа на носилках. Таких много, и они движутся в обоих направлениях. Совсем как гондолы на Большом канале. Когда носилки встречаются, их «пассажиры», смерив друг друга взглядами, часто отворачиваются в сторону. А некоторые даже задвигают шторку. Явный знак превосходства…

Хилару приходится посторониться, чтобы пропустить носилки; раб, бегущий перед ними и раздвигающий толпу, как ледокол, бесцеремонно толкает всех, кто не успевает отойти. Юноша, чтобы его не сбили с ног, поднимается на тротуар под портиками и пытается разглядеть, кто же там, в носилках: матрона с двойным подбородком, в пышных одеждах, со скучающим взглядом. Она проплывает, как рекламный плакат, на который смотрит пассажир поезда из окна.

Хилар решает дальше двигаться под портиками, которые идут вдоль почти всех главных улиц Рима. Их поддерживают колонны или каменные пилястры, покрытые светлой штукатуркой, в нижней части — красная полоса. Такая же полоса — у основания всех зданий… Излишне говорить, насколько грязны колонны. Там и отпечатки рук, и трещины, через которые видно кирпичное основание, и надписи. Взгляд юноши падает на одну из них: «Влюбленные, подобно пчелам, ведут жизнь сладкую как мед». Он улыбается: трудно представить столь нежную фразу в таком хаосе. Юноша решает передохнуть, опершись спиной о колонну, и понаблюдать за людским потоком.

В толпе пробирается почтальон, tabellarius , его зовут Прим (мы знаем об этом из надписи на надгробии, которую найдут археологи). Он пытается уточнить у прохожих адрес. Да-да, ведь в императорском Риме на домах нет табличек с номерами. Как же разыскать адресата? Сейчас увидим: у почтальона маленькая восковая табличка с необходимыми указаниями, которые основываются на памятниках, встречающихся по пути. Своего рода навигатор античной эпохи. Что же там написано? Вот один из маршрутов, запечатленный Марциалом [93] Эпиграмма приведена не полностью. Речь идет о путешествии книги в дом Прокула, друга Марциала. — Примеч. ред. в его «Эпиграммах» (I, 70):