Николай Воронцов - Развитие эволюционных идей в биологии

Ч. Лайель счел нужным оправдываться в том, что он не придал вовремя должного значения выдающемуся открытию Шмерлинга. Он отмечал подвижничество и героизм этого исследователя. «Опускаться, подобно Шмерлингу, день за днем, с помощью веревки, привязанной к дереву, ко входу первого отверстия... и, проникнув таким образом в первую подземную галерею, проползать далее на четвереньках сквозь узкий проход... наблюдая... при свете факелов, неделю за неделей и год за годом, над рабочими, разламывающими твердую как мрамор сталагмитовую гору, чтобы по кускам извлечь из-под нее почти столь же твердую костяную брекчию; стоять целыми часами в грязи, под капающею со стен водою, чтобы пометить положение и предупредить потерю малейшей отдельной косточки, и под конец всего, употребив столько времени, усилия и энергии для исполнения столь многого, увидеть впоследствии, как плод всех трудов, дурно принятое сочинение, противоречащее предрассудкам ученой и неученой публики; приняв все это во внимание, едва ли можно удивляться не только, что проезжающий путешественник не остановился для проверки этих фактов (здесь Лайель имеет в виду себя. — Н. В. ), но и тому, что профессора Льежского университета, живя бок о бок, дали пройти четверти столетия, не приняв на себя защиты верности доказательств их неутомимого и гениального соотечественника» [194] Там же, с. 62. .

Судьба Шмерлинга и его открытия, быть может, не менее интересный историко-научный факт, чем общеизвестная судьба открытия Г. Менделя. Через 26 лет, в 1860 г., уже после выхода дарвиновского «Происхождения видов», через 24 года после смерти Шмерлинга немолодой уже Лайель вновь посещает Льеж, но на этот раз находит в себе силы и время для того, чтобы посетить пещеры, подтвердить справедливость выводов Шмерлинга и воздать должное его прозорливости в своем труде «Геологические доказательства древности человека», опубликованном в феврале 1863 г.

Не оцененные своевременно и по достоинству наукой открытия «дилювиального», «допотопного» человека, сделанные Э. Ф. Эспером, Ф.-Ш. Шмерлингом и Ж. Буше де Пертом, стали, тем не менее, достоянием широкой публики. В уже упоминавшейся книге А. А. Формозова приводится своеобразный отклик николаевской цензуры на дискуссии о возрасте человека. «Всякая вредная теория, таковая, как, например, о первобытном зверском состоянии человека, будто бы естественном..., и тому подобные отнюдь не должны быть одобрены к печатанию» [195] Цит. по: Формозов А. А. Начало изучения каменного века в России..., с. 13. .

Однако запреты не помогают. В 1836 г. А. С. Пушкин в «Современнике» публикует очень сочувственную рецензию на только что вышедшие «Фракийские элегии» ныне забытого поэта Виктора Теплякова. Об одной из этих элегий Пушкин пишет, что «в ней обнаруживается необыкновенное искусство в описаниях, яркость в выражениях и сила в мыслях» [196] Пушкин А. С. Полн. собр. соч. в 10 т. T. 7. Критика и публицистика. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1949, с. 427. (На эту рецензию Пушкина обратил внимание А. А. Формозов. — Н. В. ). и приводит несколько страниц стихотворного текста Теплякова, где, в частности, говорится:

Как видно, мысль о том, что человек был современником мамонта, проникает в широкие круги русской читающей публики, несмотря на цензурные запреты и нереспектабельность этой идеи в глазах официозно признанных ученых. Это писалось за три года до 1839 г., когда Буше де Перт с «дилювиальными» палеолитическими топорами отправился в Париж, где геологи-специалисты посмеялись над его датировками.

Однако накануне выхода «Происхождения видов» и, конечно, сразу же после появления этого главного труда Дарвина ситуация вокруг проблемы древности человеческого рода резко изменилась. В 1850-х гг. начали мелеть швейцарские озера, и были обнаружены свайные постройки, о которых писал немецкий географ Карл Риттер (1779—1859). Джон Прествич (1812—1896) и Ч. Лайель своим авторитетом подтвердили (после посещения раскопок на Сомме) справедливость данных Буше де Перта.

3 октября 1859 г. в консервативной Французской академии известный палеонтолог Альберт Гадри (Годри; 1827—1908) делает доклад о синхронности ископаемого человека и четвертичной фауны «дилювиальных» млекопитающих. 10 октября 1859 г. в Петербурге в Императорском русском географическом обществе К. Бэр в докладе «О древнейших обитателях Европы» сделал обзор новейших данных по находкам ископаемого человека во Франции, Дании, Швейцарии [198] См.: Формозов А. А. Начало изучения каменного века в России... . Нельзя не упомянуть о том, что реферат о докладе Ч. Лайеля в Париже на тему «Появление человека на Земле» был опубликован молодым зоологом Н. Н. Страховым (1826—1896) [199] [ Страхов Н. Н. ] Появление человека на Земле // Журн. Мин-ва нар. проев., 1860, ч. CV, январь, отд. VII, с. 1—97. Цит. по: Формозов А. А. Начало изучения каменного века в России... , другом Л. И. Толстого и Ф. М. Достоевского, ставшим позднее критиком, философом и активным оппонентом дарвинизма.

Наконец, нельзя не напомнить о том, что в 1856 г. Герман Шаафгаузен (1816—1893) и Иоган Карл Фульрот (1804—1877) в дотоле никому не известной пещере Неандерталь между Дюссельдорфом и Эльберфельдом нашли остатки сразу же прогремевшего на весь мир неандертальца. После этой находки, сделанной не преждевременно, а вовремя, вспомнили и о собранных Шмерлингом трех скелетах из пещеры Енгис на Маасе и о других находках. Последующие замечательные находки в области палеоантропологии были сделаны после выхода в свет книги Дарвина и, соответственно, относятся к другой эпохе.

Англия — родина Дарвина, как мы видим, была в значительно меньшей степени затронута поисками древнейших людей, спорами о «допотопном» человеке, изучением синхронно жившей с человеком фауны млекопитающих, нежели континентальная Европа.

Страстный пропагандист дарвинизма в России К. А. Тимирязев — знаток английской науки и культуры и англофил — смог донести до русского общества все перипетии борьбы за признание учения Дарвина в Англии. Представитель экспериментальной биологии К. А. Тимирязев был далек от геологии, палеонтологии, антропологии, археологии — тех наук, на стыке которых формировалось одно из течений, давших истоки для того синтеза, который был осуществлен Дарвином. Не в этом ли кроется причина явной недооценки роли исследований проблемы древности человека в подготовке мнения научной и широкой общественности к восприятию учения Дарвина? Изменение отношения к этой проблеме от Кювье через раннего Лайеля к позднему Лайелю демонстрирует полную смену концепций в такой важной для эволюционизма проблеме, как происхождение человека.