Валерий Возгрин - Исторические судьбы крымских татар

То, что составляло для мурз предмет развлечения, являлось весьма важным подспорьем для малозажиточных слоев населения. Почти все крестьяне в перерывах между страдами пополняли свои запасы охотой. Сравнительная дороговизна огнестрельного оружия и припаса, а также изобилие дичи определяли и вид охоты — татары ловили косуль и оленей арканами ( Хартахай Ф., 1867, 171).

Рыбные ловли издавна отмечались в ряде приморских городов и сел, но сами татары мало потребляли продукты моря. В основном рыба, как и в древности, шла на вывоз в соленом и сушеном виде, хотя и в меньшем количестве. Наиболее выгодным продуктом считалась икра ("кавьяр"), которую большими партиями закупали северные соседи, в основном украинские казаки. Все средства производства, включая лодки и сети, татары изготавливали сами. Соль, естественно, также была местной, озерной.

Род, семья.Проблема древнего родового общества и его остатков, рудиментов, перешедших в средневековье, достаточно разработана лишь на материалах по степной части Крыма, т. е. в отношении сравнительно недавно перебравшейся в Крым части его населения. Здесь удалось даже, используя эпиграфические и иные материалы, установить имена родов, осевших в Крыму, — это Ас, Аргин, Найман, Кипчак, Конрат, Тама, Ширин, Барын, Табын, Мангыт, Китай, Ногай, Мансур, Яшлав, а также еще несколько более мелких родов ( Филоненко В.И., 1928, 21).

Подобными данными о горной и предгорной части наука пока не располагает [65] 65 В настоящее время работа по выявлению древних крымских родов продолжена в Институте языкознания АН СССР ( Суперанская А.В., 1985, 192–194). .

Родовое общество переселившихся в Крым ордынцев столкнулось с абсолютно иными, нежели на старой родине, природно-географическими и климатическими условиями. И если ранее экономика кочевников была экстенсивной (это было вызвано прежде всего сравнительно обширными, но скудными и безводными почвами прежних мест обитания), то теперь положение менялось по двум причинам. Во-первых, площадь годной для кочевий степи здесь была ограниченной, а во-вторых, крымская демографическая и общеэкономическая ситуация делала оптимальными совсем иные отрасли — земледельческую и пастушескую скотоводческую, что предполагало оседлый образ жизни.

И татары, как было указано выше, подчинились этим объективным закономерностям. Правда, в группах семей, осевших на землю, пока (как и в кочевом обществе) хозяйство велось сообща, и даже денежное обращение не привело поначалу в Крыму к экономической индивидуализации семей. Возможно, это объясняется немалой консервативностью уклада пастушеского общества, опиравшегося как на общность производства и его средств, так и на устойчивые кровнородственные связи. Как бы то ни было, но век всего комплекса традиционной патриархальной культуры был надолго продлен.

Крымскотатарская семья этого периода была полигамной. Мужчины имели столько жен, сколько были в состоянии прокормить. Другими словами, состав и размер семьи зависели от материального достатка. Иногда в семьях встречались захваченные в набегах несвободные наложницы — сита. Дети, рождавшиеся от них, оставались в числе домочадцев. Впрочем, иногда небогатые татары, не имевшие средств для содержания детей-сита, были вынуждены продавать их, но бывало это нечасто ( Люк Д., 1625, 479). При заключении брака жених уже в ту эпоху платил калым.

Подобные родовые черты уклада сохранились и позднее, когда полностью исчезли его экономическая основа и сам патриархальный, дофеодальный строй. По-прежнему сохранялось членение татарского населения на племена (аймаки) и колена, которые в свою очередь состояли из родов во главе со старейшинами. Последние избирались, получая при этом титул мурзы (искаженное "эмир-заде"). В более позднее время это звание-должность становилось наследственным аналогично западноевропейскому институту майората. Мурзы являлись и советниками хана; им вместе с беями доставалось до 30 % военной добычи ( Якобсон А.Л., 1973, 141). Этим, очевидно, и объясняется, кстати, большая по сравнению с основной массой татар воинственность мурз — в мирной жизни им никто и ничем не был обязан и они были вынуждены кормиться трудами рук своих.

Постепенно роды распадались, но принадлежность к ним сохранялась в памяти. Она учитывалась при различных социальных конфликтах и экономических тяжбах о привилегиях. Подобная реальная значимость традиции вела к тому, что, по словам путешественника XVII в., "нет самого невежественного татарина, который бы не знал совершенно точно, из какого рода он происходит" (цит. по: Бахрушин С., 1936, 31). Каждое колено имело свою тамгу древнего, часто еще тотемного, происхождения, но с прибавлением современного племенного имени. Тамги имела и орда — основную и используемую во время похода. Весьма знаменательно то, что тамги сохранялись (или имелись вообще?) лишь в степной части Крыма, заселенной в основном бывшими ордынцами. В горах тамг не отмечено вовсе ( Филоненко В.И., 1928, 4–5), что лишний раз подтверждает тезис о преобладании там автохтонного населения.

Живучесть родовых обычаев объяснялась и подчинением татарской массы законам древней терэ (см. ниже) в отличие, скажем, от турок, приверженных единственно шариату (отчего, в частности, дробление земель на частнособственнические, их приватизация шли гораздо активнее). В Крыму же власть терэ, этого древнего, домусульманского права, распространялась и на экономические, и на личностные отношения, была заметна повсюду. Так, от наказания за убийство можно было откупиться, но сохранялся и такой родовой пережиток, как кровная месть (родственники убитого обязаны были зарезать убийцу на могиле жертвы). Сохранялся и известный обряд фиктивного похищения невесты. И даже когда общинное владение имуществом сменило родовое, память о последнем сохранилась в обычае бесплатного кормления малоимущих и странников.

Монах Иоанн Лука пишет, что среди крымчан "нет бедняков, и, если у кого-нибудь из них нечего есть, он идет в дом, где обедают, не говоря ни слова садится за стол, затем встает и удаляется без всяких церемоний" (цит. по: Бахрушин С., 1936, 32). Пришлых было принято кормить досыта, но не в домах, как гостей, а в мечети; вообще все старые авторы единодушно хвалят большое гостеприимство и открытость татар средневековья ( Люк Д., 1625, 479; Тунманн И.Э., 1936, 25).

Община.Остатки родо-племенных отношений не могли, конечно, остановить ни складывания феодальных отношений, ни распада их. Но оба этих процесса шли именно благодаря родо-племенным рудиментам в крайне заторможенном, замедленном темпе и деформированном виде. Такие старинные институты, как община, при этом сохраняли свою форму, лишь отчасти меняя содержание, т. е. беря на себя новые, продиктованные общим прогрессом функции. И вообще в складывавшейся обстановке компромиссного варианта социально-экономического прогресса все новое неизбежно должно было принимать форму старого, традиционного. Никаких изменений в эту практику не могло внести и господство османов, стремившихся, впрочем, сохранять местные земельнорентные отношения на всех завоеванных ими территориях ( Орешкова С.Ф., 1987, 191).