Максим Романов - Стрельцы московские

Из «полона» Л,И.Грамотин был освобожден достаточно быстро и уже к весне 1669 г. находился в Москве у своего приказа. Однако в столице местным стрельцам довелось пробыть недолго. В августе 1670 г. приказ Грамотина был включен в состав полка боярина и воеводы князя Ю.А.Долгорукого, посланного в Нижнее Поволжье для усмирения разинского бунта. За этот поход в марте 1671 г. Л.И.Гра-мотин был пожалован придачей к поместному окладу 100 четями земли да к деньгами 10 рублями. В его приказ было дано «по камке адамашке, по сороку соболей ценою осьмидесяти рублев сорок».

На этом известия о судьбе местного приказа обрываются, но сама стрелецкая слобода за Москвой-рекой, у Пролома, продолжала существовать вплоть до ее упразднения в 1699 г. Видимо, тогда же на бывшей стрелецкой земле были поселены работники Кадашевского монетного двора, по которым вся местность в дальнейшем стала именоваться Монетчиками (район современныхМонетчиковыхпереулков). Но еще долго в имени их слободского храма хранилась память о первом командире живших здесь когда-то стрельцов, по которому церковь Воскресения Христова звалась «в Хомутове, что в Монетчиках». Храм, отстроенный в камне в 1750 г., был снесен в 30-е годы XX века, и сегодня уже ничто не напоминает о стрелецком прошлом этих мест.

Два столетия минуло с той поры, когда последние московские стрельцы, повинуясь воле разгневанного царя, навсегда покинули столицу. В кровавом кошмаре стрелецких казней и пламени городских пожаров уходило в небытие славное боевое прошлое московских стрелецких полков. Глубоко символично, что и сегодня над старинными стрелецкими землями возвышается бронзовая громада заморского «конкистадора» с ликом молодого Петра. Однако тень государевой опалы слишком долго довлеет над памятью о стрелецком гарнизоне Москвы. Историческая справедливость не дает нам права придать забвению его трагическую судьбу.

1653 г. октября 19 — Купчая воронежского пушкаря Клима Афанасьева сына Московкина на «турченина» Мустофу Муратова (Мератова), проданного московскому стрельцу приказа Михаила Зыбина Вавиле Созонтьеву

«Се аз Клим Афонасьев сын Московкин Воронежа города пушкарь продал есми купленаго своего турченина некрещеного Мустофу Мера-това сына Михайлова приказу Зыбина стрельцу Вавиле Созонтьеву.

А взял я, Клим, у него, Вавилы, за того своего купленого турченина сорок пять рублев денег.

А тот мой купленой турченин некрещеный опроче ево, Вавилы, иным никому не продан, и не заложен, и ни в каких крепостех ни у кого не укреплен, и по душе в монастырь и нигде не отказан.

А кто в того моего купленаго турченина Мустофу Муратова учнет у него, Вавилы, въступатца по каким-нибуть крепостям, и мне, Климу, ево, Вавила, очищать по каким-нибуть крепостей и убьипка пикакова не донесть. А что ему, Вавиле, учинитца убытки в моем, Климове, неочи-щенье в том турченине, и те убьипки, взять ему, Вавиле, на мне, Климе, по сей купчей, что ему станетца, и ту цену сорок пять рублев все сполна.

Да мне же, Климу, того своего купленого турченина Мустофу Муратова записать за ним Вавилом в Приказе Холопья суда в книге.

А на то послуси: Иван Нагаев, Василей Замощиков.

А купчую писал на Ивановской площеди стрелец Иванова приказу Боскакова Исачко Милютин лета 7162-го году октября в девятый на десять день».

На Л.З об. рукоприкладства: «К сей купчей Климко Московкин турченина продал и руку приложил.

Послух Ивашка руку приложил.

Послух Васка руку приложил».

На Л. 3 вверху перед текстом помета: «162-го октября в 19 день записать в книги. Сказал продавец того турченина продал».

На Л. 3 об. вверху помета: «162-го октября в 19 день перед Дмитрием Петровичем Волынским да перед дьяком перед Семеном Ключаревым ся купчая чтена, в книгу записана».

Ниже припись: «Диак Семен Ключарев».

Ниже справа: «Справил Гришка Творогов».

Около 1677 г. апреля 30 — Наказ голове Василию Петровичу Сумароцкому по управлению [Первым Московским] стрелецким приказом в Пскове.

Начало и часть текста в середине утрачены

«(Л. 32) …тех всяких людей приводить в Съезжую избу и объявлять столяику и воеводе.

А стрелцов ему, Василью, по городом и по посадам никуды не от-пущать. А жили б стрельцы всегда без съезду в городе.

А торговали б и промышляли живучи во Пскове своим рукодельем. И покупали навскуп, что носящее не от велика, от полтины или от рубля безпошлино. А которые стрельцы учпут торговать болши рубля или учпут в лавках сидеть, и тем стрельцом пошлину и оброк в государеу казну платить как и торговые люди.

А где тем стрельцом по указу великого государя велят быть на караулех, и они б на караулех были без отступно и беспременно не сходили. И воровства от стрельцов отнюдь не было никоде никоторыми делы.

И стрелцов смотреть и ходить на караулы и с караулов строем. И на поле учить перед собою почасту, чтоб из мушкетов стрелять были горазди. А на учебе велеть стрелцом cmpejaum, своим зельем, а не казенным, потому что им дают великого государя денежное и хлебное жалованье ежегод.

А которые стрелцы стары или увечны и собою худы и с службу (!) их не будет, и ему, Василью, те[х] худых и увечных стрелцов приводить в Сьезжую избу и объявлять их стольнику и воеводе. А без указу великого государя от службы //(Л. 26) старых стрельцов не отстава-ливать. А которые стрелецкие дети и братья или племянники и под-соседники молоди и не прожиточны, и тех в стрельцы не писать, до тех мест как они подростут. А молотчие з животами зберутца и велеть им жить в Стрелецкой слободе с порукою, а из Стрелецкой слободы их не роспускать.

Л как дадут стрельцом для службы зелье и свинец, и ему, Василью, то зелье и свинец держать в казне за своею печатью. А стрельцом давать зелье и свинец повестя приходу воинских людей, а не почаю-чи дела с воинскими людьми зелья и свинцу стрельцом не давать.

А где великий государь царь и великий князь Феодор Алексеевич всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержец укажет ему, Василью, с приказом бьипи на своей, великого государя, службе на городе или у бояр и воевод в полках, и Василью идучи ото Пскова по городом

с приказом над стрельцами смотреть а беречь накрепко, чтоб они шли дорогою смирно людей не били и не грабили и кормов своих и подвод ни у кого силно не имали. И великого государя на службе потому-же на станех стояли смирно и никому обид и насильств не чинили.

А кому сторонним людем до стрельцов какое дело будет в бою или в грабежу, и Василью // (Л. 27) тех людей своего приказу с стрельцами судить и росправу чинить до чего доведетца, опричь татьбы и розбою. А в татьбе и в розбое ведают стольник и воевода и дьяк.