Максим Романов - Стрельцы московские

После казни князя Б.Тулупова, посаженного на кол но подозрению в заговоре против государя, его мать, присутствовавшую при мучительной смерти сына, отдали на поругание сотне стрельцов. Позже, ее нагое, раздувшееся тело было брошено голодным псам, разорвавшим его на куски, Во время расправы над князем В АСтарицким Иван Грозный повелел своим стрельцам «позорно расстрелять» всех женщин из семьи князя, раздетых донага. По приказу М.Скуратова надругались стрельцы и над сестрой опричного дьяка Б.Арцыбашева, попытавшегося сосватать свою родственницу за царя. Эта попытка стоила жизни и самому дьяку.

Среди жертв опричного террора встречаются и имена людей — выходцев из стрелецкой среды. В их числе упомянуты стрелецкий голова Курака Унковский и опричный думный дворянин Петр Зайцев-

Бирдюкин, служивший в начале 50-х годов стрелецким головою, а затем ясельничим, В списках казненных значилось и имя Крестьянина (Христиана) Бундова — брата головы «выборных» стрельцов Якова Степановича Бундова. Сам Яков скончался в 1559 г., вскоре после завершения похода Д.Ф. Адашева на Днепр, в котором приняли участие и стрельцы Бундова. Перед смертью стрелецкий голова завещал свой московский двор на Арбате Кириллову монастырю.

Иначе сложились судьбы двух других командиров первых «выборных» стрельцов — Матвея Дьяка Ивановича Ржевского и Ивана Семеновича Черемисинова-Караулова 3?. Накануне Днепровского похода 1559 г. Дьяк Ржевской нес службу в Чернигове в чине наместника, а затем принял участие в боевых действиях против крымцев в качестве второго воеводы передового полка. Воеводская служба Ржевского продо, вжилась и в последующие годы. В 1562 г. он показан осадным воеводой в Чернигове, а в 1570 г. вторым воеводой у наряда в большом полку. С 1574 по 1576 г. Дьяк Ржевской состоял наместником в Ряж-ске, а затем воеводой в Стрелецком городе под Полоцком. Здесь его достойный послужной список бесславно обрывается в 1579 г.

Безвыходное положение Полоцка, окруженного войском польского короля Стефана Батория, поставило русских воевод перед выбором: смерть в бою, либо сдача города и последующая неизбежная царская опала. Памятуя недавние опричные зверства, воеводы, в числе которых находился и Дьяк Ржевской, выбрали третий путь, по поводу чего была сделана следующая разрядная запись: «Король стоял под Полоцком 4 недели и Полотеск взял изменою, потому что воеводы были в Полоцке глупы и худы; и как голов и сотников побили, и воеводы королю город здали, а сами били челом королю в службу, з женами, и з детьми, и с людьми, и стрельцами» 38.

В отличие от Ржевского его бывший сослуживец И.С.Черемиси-нов оставался до конца верен Ивану Грозному. Через два года после взятия Казани он вместе с воеводой Михаилом Колупаевым возглавил «многою рать», занявшую сожженную столицу Астраханского ханства, где воеводы «город зделали земляной, а жили в Астрахани два года». В начале 60-х годов И.С.Черемисинов служил воеводой на Белой. Именно ему во время осады Полоцка русским войском было поручено вести переговоры с осажденными литовцами.

Весной 1570 г. Черемисинов вступает в опричнину, и вскоре государь жалует его придворным чином стольника. О расположении царя к своему бывшему стрелецкому голове свидетельствует и тот факт, что имя Черемисинова значится среди гостей, приглашенных к царскому столу по случаю венчания Ивана ГУ с Марфой Собакиной.

По-видимому, последней службой И.С.Черемисинова стал Ливонский поход 1572/73 гг., в котором он принял участие в качестве головы «в стану у государя» при осаде Пайды. С января 1573 г. его имя исчезает со страниц исторических документов.

Опричнина оставила глубокий след в судьбах многих русских людей и явилась тяжелейшим потрясением для всего Московского государства, обремененного длительной, бесплодной войной на Западе и разрушительными татарскими набегами. Несмотря на тяжесть этой борьбы, постоянные отряды стрельцов и служилых казаков оставались не только наиболее боеспособными подразделениями русского войска, но и продолжали совершенствовать свои боевые навыки. Иностранные наблюдатели, посещавшие Россию во второй половине XVI века, неоднократно были свидетелями военных учений стрельцов, отмечая при этом их особую меткость.

Во время осады Полоцка зимой 1563 г. стрельцам, как и при взятии Казани, было велено окопаться вблизи крепостных укреплений и вести по противнику прицельную стрельбу. Под прикрытием ружейного и пушечного огня началась установка туров и стенобитного наряда. В начале февраля стрельцам приказа Ивана Голохвастова удалось зажечь одну из башен и проникнуть в острог, окружавший посад. Однако Иван IV повелел им отступить, так как основные силы не были готовы к решающему штурму.

9 февраля стрельцы, казаки и боярские люди ворвались в подожженный по приказу полоцкого воеводы острог. Рукопашный бой с отступавшим противником завязался у самых городских ворот, но в крепость русской пехоте прорваться тогда не удалось. 13–14 февраля был произведен ожесточенный артиллерийский обстрел города, в результате которого в стенах образовался большой пролом. Положение осажденных становилось безвыходным, и на следующий день литовский гарнизон был вынужден капитулировать.

Взятие Полоцка стало последним крупным успехом войска Ивана IV в Ливонской войне. Безусловно, главными виновниками этой победы стали простые пехотинцы и, прежде всего, стрельцы, которых в царском войске насчитывалось до 12 тысяч человек. Наряду с участием в военных действиях на стрельцов легла и вся тяжесть осадных работ — установка артиллерийского наряда, сооружение полевых укреплений и т. д.

В некоторых источниках действовавшие под Полоцком стрелецкие отряды названы «приборами», каждый из которых носил имя своего головы. Это новое понятие, появившееся в первые годы Ливонской войны, отразило сложившуюся к этому времени практику комплектования стрелецких и казачьих частей. По государеву указу городовые воеводы изыскивали и «прибирали… на выбылые места в казаки и стрельцы вольных охочих людей добрых, чтобы были собой добры и стрелять были горазды и служивое дело за обычай и поруки по них взяли бы крепкие» 59, Предпочтение отдавалось гулящим «молодцам молодым», а не «старым и худым». Однако на деле найти охотников было непросто, особенно в местах, где происходили военные действия. Известны случаи, когда стрелецкие головы силою «имали» в стрельцы даже частновладельческих крестьян.

Со временем понятие «приборы» было вытеснено существовавшим параллельно термином «приказ», Как и приборы, приказы носили имена своих командиров, которым «приказывалось» ведать тем или иным отрядом стрельцов. Свою стойкость и боевую выучку стрелецкие приказы продемонстрировали во время героической обороны Пскова летом — осенью 1581 г. 20-ти тысячный псковский гарнизон, в состав которого входили 2,5 тысячи стрельцов, отразил более тридцати приступов объединенного войска короля Стефана Батория и нс допустил сдачи крепости, Поляки и литовцы, участники этого похода, в своих записках отмечали не только мужество защитников города, но и преимущество стрельцов, вооруженных бердышами, над королевской пехотой во время отчаянных вылазок московитов.