Эрих Дэникен - Пришельцы из Вселенной

Неужели может случиться нечто подобное? Попытаемся еще раз представить, что в действительности означало бы для нас получение «звездной энциклопедии Брокгауза». Что было бы, если бы мы внезапно совершили гигантский скачок — философский, научный, технический? Скачок, по сравнению с которым шаг Нейла Армстронга по поверхности Луны выглядел бы бессмысленным прыжком саранчи?

Во всяком случае, по мнению профессора Пинотти, первым и наиболее стойким эффектом стал бы кризис власти — во всех важных сферах нашего сегодняшнего общественного устройства. Особенно глубокие изменения претерпели бы консервативные взгляды в таких сферах, как политическая, научная, философская и религиозная.

Одновременно с этим, по всей вероятности, возникло бы движение за сохранение или даже спасение культурного наследия. Из истории контактов европейской культуры с культурами Африки, Америки и Океании нам хорошо известно, что при подобном столкновении двух цивилизаций менее развитая из них в техническом плане несет колоссальный урон: разрушаются традиционные структуры, изменяется система ценностей, в экстремальных случаях древняя культура полностью исчезает.

Как далеко может зайти эта «конкуренция» в глобальном масштабе, сказать трудно. Уже сегодня мы сталкиваемся с феноменом политического провинциализма: в то время как те, что делают политику, стремятся к объединению на национальном и международном уровнях, те, для кого (или за чьими спинами, как считает все больше людей) эта политика делается, продолжают мыслить региональными или этническими категориями.

Изменится ли эта тенденция, когда возникнет «внеземной фактор», или же, наоборот, усилится? К чему это приведет — к размежеванию отдельных национальных культур или к их тесному сплочению? Уровень сотрудничества сможет возрасти только в том случае, если послание будет таить в себе какую-либо угрозу. Или если «другие» высадятся на Земле и проявят по отношению к нам враждебность.

Однако это в высшей степени маловероятно. Представители цивилизации, опередившей нас в развитии на сотни тысяч лет, преодолевшие громадные межзвездные расстояния, едва ли высадятся на Земле для того, чтобы поработить или тем более уничтожить человечество.

Американские астрономы профессор Карл Саган и профессор Уолтер Ньюмэн выказали в своей работе предположение о существовании «галактического кодекса», всеобъемлющего закона, который запрещает всякое распространение агрессивных форм жизни. Вполне вероятно, что природа сама заботится об этом: воинственные цивилизации в ходе глобальных войн истребляют себя и уничтожают свои миры, дабы у них не было никаких шансов прорваться к звездам. (В данный момент мы явно находимся в этой критической фазе нашего развития.)

Таким образом, возможность того, что нам нанесут визит представители склонной к агрессии внеземной расы, исключена в принципе. Если бы существовали подобные «галактические мародеры», они бы уже давно захватили Землю и поработили человечество. Поскольку до сих пор ничего подобного не случилось, можно предположить, что и в грядущие столетия это не произойдет.

Кстати, контакты между европейцами и жителями островов Южных морей не всегда носили агрессивный характер — и несмотря на это, изолированные до той поры древние культуры, как правило, претерпевали коренные изменения. Даже если туземцы не подвергались какой бы то ни было эксплуатации, один лишь факт существования другой, более развитой культуры оказывал на них влияние, способное проникнуть в самые глубинные пласты сознания каждого индивида.

В данном случае главное значение имеет религия. Ни один фактор не способствовал в такой мере «европеизации» Латинской Америки, как введение христианства вместо индейских культов. Новое учение о спасении души обычно насаждалось насильственными методами, но нередко туземцев обращали в христианство доброжелательные миссионеры с лопатой и сумкой семян в одной руке и с крестом в другой.

Какие религиозные воззрения могли бы иметь представители внеземного разума — если, конечно, они бы их имели вообще? Каковы бы их верования ни были, они наверняка сильно отличались бы от наших. Это неизбежно, ибо наши религии возникали и развивались в совершенно определенных исторических условиях: иудаизм сформировался под влиянием шумерских и вавилонских духовных идей, христианство зародилось в лоне иудаизма, в основе ислама лежат иудаистские, христианские и мусульманские религиозные догматы, индуизм — это синтез шаманистских и брахманистских представлений, а буддизм немыслим без индуизма.

Кроме того, большинство из этих религий являют собой не что иное, как продвинутый культ «карго», возникший в результате древних контактов человека с представителями подобных цивилизаций. Выявление такого положения вещей может иметь далеко идущие последствия.

Бесспорно, вера в одного бога представляет собой наиболее развитую форму религии (хотя ни один буддист с этим никогда не согласится). Но если мы сравним три великие монотеистические религии нашей планеты — иудаизм, христианство и ислам, — то увидим, что наряду с принципиальным сходством между ними существуют и многочисленные различия.

Другая, совершенно чуждая нам культура со своей собственной историей развития, вероятно, с абсурдной — по нашим понятиям — этикой принесет с собой и совершенно чуждую религию. Возможно, они даже поклоняются одному богу в той или иной форме, но проявление их веры может оказаться столь причудливым и странным для нас, что мы не признаем ее за религию.

Самым лучшим вариантом была бы абсолютная замкнутость, взаимная непроницаемость двух религиозных систем. После «контакта» каждый верил бы в то, во что хотел. А если бы их и наша религии соприкасались определенным образом? И как реагировали бы люди, если их верования оказались бы значительно совершеннее наших?

В тех государствах Земли, где распространены фундаменталистские идеи, религия и сегодня играет важную, господствующую роль. И западные демократии опираются в своей законотворческой деятельности на иудео-христианский моральный кодекс. Что останется от всех наших религий, если выяснится, что мы заблуждаемся в самом главном? Если мы познакомимся с более древней, более богатой и совершенной культурой, религией или духовным мировоззрением, в гораздо большей степени ориентирующимися на космические законы, нежели земные религии, ставящие человека в центр Вселенной и рассматривающие его в качестве венца творения?

Не полетим ли мы в миссионерском порыве к звездам, чтобы «крестить всех инопланетян», как призывал в прошлом году на пресс-конференции руководитель папской обсерватории в Кастельгандольфо? Или же человечество само окажется объектом миссионерской деятельности?