Джеральд Хокинс - Разгадка тайны Стоунхенджа

В будущем усовершенствованные машины, возможно, смогут сотрудничать с людьми в разработке более изящных программ, которые в свою очередь будут способствовать тому, что эти машины приблизятся к «мышлению» и умственным процессам и в других отношениях. Аналогии между машиной и мозгом уже проводились. В частности, указывалось [15] С. R. Evans, Е. A. Newman. New Scientist. November 26. 1964. , что процесс, при помощи которого машина избавляется от устаревших, повторных или иных бесполезных команд программы (то есть процесс стирания или обхода, выполняемый в то время, когда машина не занята вычислениями), аналогичен человеческим сновидениям, которые определяются как процесс, с помощью которого в нерабочее время мозг человека анализирует, упорядочивает и «раскладывает по полочкам» полезную информацию, а бесполезную — отбрасывает.

Безусловно, в будущем вычислительные машины станут не просто вспомогательным инструментом. Они будут организованы как «по вертикали» (от «роботов» общего назначения до узкоспециализированных машин), так и «по горизонтали» (по континентам и океанам). Они будут регистрировать, распределять, управлять, регулировать, решать, проектировать, предсказывать, объяснять — чего только они не будут делать!

Нетрудно представить, как машины будут исполнять некоторые функции организма, например регулировать деятельность сердца, или активность мозга, или обмен веществ. Более toi;o, можно вообразить, что машина будет так искусно и взаимовыгодно связана с деятельностью человеческого мозга и тела, что древняя фантастическая идея о замене человека машиной найдет свое воплощение в симбиотическом союзе между машиной и человеком.

Однако довольно рассуждать о достоинствах вычислительных машин. Сам я не оператор и даже не знаю точно, как они работают. Чтобы получить ответ, я должен задавать ей вопросы через посредника-программиста. Я могу лишь сказать, что машины работают, и я этому очень рад, потому что одна из них — машина IBM 7094 (столь же устаревшая сегодня, как телефон с ручкой) помогла мне решить одну задачу, с которой я едва ли справился бы самостоятельно. Она разгадала секрет — может быть, один из секретов Стоунхенджа.

В 1961 г. я пришел к выводу, что проблема Стоунхенджа заслуживает того, чтобы призвать на помощь вычислительную машину: ввести в нее информацию, которую она может переварить, и поставить перед ней задачу, которую она может понять и решить. Машина любит точность.

Многие люди задумывались над астрономическим значением Стоунхенджа, но не могли сказать на эту тему ничего определенного.

В 1740 г. еще до написания «Choir Gaure» Джон Вуд предположил, что Стоунхендж был «храмом друидов, посвященным Луне». В 1771 г. Джон Смит отметил ориентацию сооружения на точку восхода Солнца в день летнего солнцестояния и строил догадки по поводу числа и расположения камней. В 1792 г. человек, о котором известно только, что он называл себя Уорлтайр, утверждал, что Стоунхендж представлял собой «огромный теодолит для наблюдения за движением небесных тел… и был воздвигнут по крайней мере семнадцать тысяч лет назад».

В 1793 г. преподобный Дж. Морис предположил, опираясь на мистические соображения, что Стоунхендж был храмом Солнца. В 1829 г. некий Годфри Хиггинс утверждал, что расположение камней соответствует «астрономическим циклам древности» и это позволило ему датировать постройку 4000 г. до н. э. В 40-х годах XIX века преподобный Эдвард Дьюк заметил, что линии, проходящие через «опорные» камни 91–92 и 93–94, параллельны оси Стоунхенджа и потому указывают на точку восхода Солнца в день летнего солнцестояния и на точку захода Солнца в день зимнего солнцестояния. А в 1873 г. преподобный Гидли описал метод, при помощи которого было установлено главное астрономическое направление Стоунхенджа: «Доктор Смит, не прибегая к помощи каких-либо инструментов или ассистентов, по одним лишь «эфемеридам Уайта» пришел к выводу, что в день летнего солнцестояния наблюдатель, стоящий на Алтарном камне, увидит, что Солнце восходит точно над Кланяющимся камнем». (Эфемерида, от греческого слова, означающего день или сутки, — это таблица, где даны координаты небесных тел.) Пяточный камень иногда называют Кланяющимся из-за его наклона. Со своей стороны, Гидли предположил, что «не исключено», что четыре точки, которые он не назвал (две из них были, по-видимому, насыпями у «опорных» камней 92 и 94), определяют направление на точки захода Солнца в день летнего солнцестояния и восхода Солнца в день зимнего солнцестояния. Он также отметил, что хотя «некоторые авторы» пытались связать Стоунхендж с планетами, он не обнаружил никакой «непосредственной связи с планетами, за исключением, возможно, Сатурна».

В своем труде 1880 г. Питри пришел (ошибочно) к выводу, что «опорные» камни 91 и 93 «никак не могут быть связаны с восходами или заходами в дни солнцестояний». Очень интересны его замечания о сборищах в Стоунхендже в канун дня солнцестояния, сделанные почти 100 лет назад: «Большое число людей, которые так стремятся увидеть восход Солнца в середине лета, свидетельствует о древней традиции. Это важно само по себе и, может быть, не является простым совпадением».

В XX веке высказывалось много догадок, часто весьма близких к истине, об астрономическом значении Стоунхенджа. После попытки Локьера в 1901 г. датировать время постройки памятника с помощью астрономических методов несколько видных ученых высказывали догадки о связи Стоунхенджа с астрономическими явлениями. Но их Догадкам недоставало одного — точных расчетов. Такие теории следует проверять математически. Только цифры могут вдохнуть жизнь в теорию, а в случае неудачи — убить ее.

Электронно-вычислительной машине я должен был дать конкретный материал: максимально точные данные и четко сформулированную задачу. Только при этих условиях можно было получить ответ на заданный вопрос. Мой вопрос был достаточно четким: совпадают ли важнейшие направления Стоунхенджа с важнейшими направлениями на небесной сфере. Понятие «важнейшие» для Стоунхенджа и для небесной сферы представлялось очевидным. В Стоунхедже так много направлений (27 060 направлений, определяемых попарно 165 точками), что любое из них указывает на какое-нибудь светило на небесной сфере, и наоборот, небесных тел так много — буквально бесчисленное множество, что любая линия, проведенная на Земле, непременно укажет на какое-нибудь из них.

Чтобы ответить на заданный вопрос, машине требовалась соответствующая информация о Стоунхендже и небесной сфере, и мы начали давать ей эту информацию.

Прежде всего, программисты Шошана Розенталь и Джули Коул (позднее к нам присоединилась Джуди Копленд) взяли карту Стоунхенджа, на которой было отмечено 165 пунктов (камни, лунки от камней, прочие лунки, насыпи), и поместили ее в автоматическую измерительную машину «Оскар» [16] Большинству машин присваивается номер или имя по фамилии изобретателя или мифических персонажей (вроде «Юпитер» или «Тор»), но как появилось имя «Оскар» — никто не знает. . Затем они наводили крест нитей на все отмеченные пункты и особые геометрические точки (например, на центр камня или лунки и на середину арки), нажимали на кнопку и «Оскар» пробивал на перфокарте координаты каждой точки. Точка начала отсчета координат была выбрана произвольно за пределами изучаемой области в юго-западном квадранте, чтобы все координаты были положительными.