Политбюро и дело Берия. Сборник документов

С другой стороны, я опасался, что И. В. Сталин расценит мое согласие остаться в Москве при немцах как желание использовать это в других целях.

После этого разговора Берия резко изменил отношение ко мне. Он сразу откомандировал меня в Куйбышев, затем в Краснодар, а в последующем проявлял ко мне грубость, чувствовалось недовольство с его стороны мною.

Назначение меня на пост начальника Главного управления советским имуществом за границей, а затем и министром госконтроля СССР состоялось также без рекомендации Берия.

ВОПРОС: Почему вы сами считали, что можете работать только с Берия, чем объяснялась такая преданность Берия?

ОТВЕТ: Вообще, я не считал, что могу работать только с Берия. Берия относился ко мне хорошо. Я знал его достоинства и недостатки, ценил его. Я никогда не сомневался в его политической честности и преданности И. В. Сталину.

ВОПРОС: Разве вы не обращались неоднократно с просьбами к Берия взять вас на работу с собой на любую должность, где бы Берия ни работал?

ОТВЕТ: Насколько я припоминаю, я обратился к Берия с просьбой о работе с ним после смерти И. В. Сталина.

Насколько я помню, я писал Берия три письма: одно из Батуми в тридцатых годах в связи с награждением меня знаком Почетного чекиста, в котором я выражал благодарность Берия, но точно содержания письма я сейчас не помню; второе письмо из Румынии, в котором я поздравлял его с новым годом и там обратился к нему с рядом теплых фраз; третье письмо — это после смерти И. В. Сталина.

Помимо этого из Берлина я послал Берия поздравительную телеграмму в связи с его пятидесятилетием.

ВОПРОС: Вам предъявляется ваше письмо к Берия, не имеющее даты, но, очевидно, относящееся к 1930 году, так как вы работали заместителем начальника Аджаристанского ГПУ. Вы признаете, что писали это письмо?

ОТВЕТ: Да, это письмо написано мною.

ВОПРОС: В этом письме вы пишете:

«Только лично. Дорогой Лаврентий! Здесь — у нас распространились слухи о якобы предстоящем твоем уходе из Тифлиса. Я не вдавался в оценку правильности этих слухов, вероятности их и т. д., но в связи с ними у меня к тебе глубокая просьба: не забыть меня.

В случае если ты действительно решил уехать из Закавказья, я очень прошу тебя взять меня с собой туда, где ты будешь работать.

Город и должность меня не интересуют: я согласен работать где угодно.

Не переоценивая себя, все же полагаю, что если я приналягу (а это делать при желании я умею), то сплавлюсь с любой работой, которую ты мне поручишь.

Тебя, во всяком случае, никогда ни в чем не подведу. Ручаюсь тебе в этом всеми ошибками прошлого, которые лишний раз вспоминать мне очень тяжело.

Надеюсь, будешь иметь меня в виду. Это моя самая большая просьба, с которой я когда-либо обращался к тебе.

Писать много не хочу и не умею, но уверен, что ты поймешь и поверишь мне всецело.

Крепко жму руку. Всегда твой — В. Меркулов».

Как вы расцениваете это письмо?

ОТВЕТ: В этом письме действительно выражена мною личная преданность Берия. Я старался найти повод, находясь на работе в Батуми, выразить свои хорошие чувства и благодарность Берия и этим самым загладить те неприятности, которые я ему причинил и о чем я вспоминаю в этом письме. Мне помнится, что Мильштейн, работавший тогда секретарем у Берия, сказал мне, что Берия доволен этим письмом.

Письмо это относится к 1930 году.

Когда я ранее показывал о письме из Батуми Берия, я имел в виду это письмо, содержание которого забыл. В памяти у меня отложилось, что письмо это связано с награждением меня знаком Почетного чекиста.

ВОПРОС: О каких «ошибках прошлого», которые «лишний раз вспоминать» вам тяжело, вы писали в этом письме?

ОТВЕТ: В этом письме, говоря об «ошибках прошлого», я имел в виду так называемую историю с Павлуновским.

Примерно, в 1927–1928 гг. в Тбилиси приехал Павлуновский, назначенный на должность председателя Закавказской] ЧК или Закавказского] ГПУ. У Павлуновского сложились нехорошие отношения со своим заместителем — Берия.

Берия не любил делить власть и, как мне казалось, сам стремился занять должность председателя Закавказских] ЧК — ГПУ.

В это время начальником СО Закавказской] ЧК был Валик, начальником КРО — Залпетер, начальником] КРО — Ершов, начальником Инфаго — я.

Ко всем нам Берия хорошо и ровно относился. Мы часто бывали все вместе с Берия во внеслужебной обстановке.

Внезапно Берия изменил к нам отношение по неизвестной для нас причине, стал меньше уделять внимания оперативной работе и сохранил хорошее отношение только к начальнику] ЭКО — Ершову

Мы хотели объясниться с Берия, но это нам не удалось, т. к. Берия внезапно уехал в командировку в Москву. В его отсутствие Валик и Залпетер пошли к Павлуновскому и высказали ряд недовольств по службе и Берия. Об этом они рассказали мне и предложили также пойти к Павлуновскому При этом Валик и Залпетер мне объяснили, что посещение Павлуновского и обращение к нему было вызвано желанием создать нормальные условия для оперативной работы.

Из товарищеских чувств к Валику и Залпетеру я также посетил Павлуновского и подтвердил их заявление в отношении оперативной работы.

Павлуновский обрадовался создавшимся положением и использовал наши заявления против Берия, доложив о них секретарю Закавказского] крайкома. В дальнейшем Павлуновский убедил меня написать заявление с просьбой откомандировать меня в Москву, т. к. я не могу-де работать с Берия. Таким образом, создалась фактическая группировка против Берия, в которую я был невольно втянут.

После приезда Берия из Москвы у нас с ним состоялось объяснение. Берия был расстроен. У него были крупные неприятности в Закавказском] крайкоме. Я перестал ходить и к Павлуновскому, и к Берия.

Через некоторое время Павлуновский был отозван с работы в Москву, а Валик и Залпетер также уехали разновременно из Тбилиси.

Я чувствовал, что мною совершена ошибка в отношении Берия, и меня это очень угнетало. Взаимоотношения у нас с Берия ухудшились, кроме того, у меня были семейные неприятности, и я просил Берия направить меня на периферию. В результате этого в феврале 1929 г. я был назначен в Батуми заместителем председателя ГПУ Аджаристана.

Вот почему в письме, написанном мною Берия в 1930 году, я и писал о своих ошибках в отношении Берия.

ВОПРОС: Вы признаете, что во все последующие годы проявили такое же подобострастие к Берия и преданность ему?

ОТВЕТ: Подобострастия ни к Берия, ни к кому-либо другому я никогда не проявлял, но сохранял к Берия хорошее чувство, хотя Берия не всегда относился ко мне справедливо и внимательно.

ВОПРОС: Обыском у вас обнаружен биографический очерк Л. П. Берия. Кто является автором этого очерка?