Всеволод Овчинников - Человек и дракон

В 1950 году на Международной конференции по борьбе с наводнениями некоторые западные ученые утверждали, что проблема Хуанхэ неразрешима, что Северо-Китайской равнине суждено в конце концов превратиться в бесплодную пустыню…

Став хозяином страны, китайский народ решил навсегда положить конец разгулу водной стихии. Жизнь показала, что одними дамбами не спасти положение. Наоборот, сжатая земляными валами река заилялась еще быстрее. Чтобы Желтая река перестала быть «горем Китая», надо заставить ее изменить цвет, сделать ее воды прозрачными. Такова суть комплексного плана обуздания Хуанхэ.

Отстоявшись в искусственных озерах, вода в нижнем течении станет чистой. Русло реки прекратит блуждание, начнет постепенно углубляться. На ступенях гигантского каскада, который образуется на Хуанхэ, будут построены гидроэлектростанции. Осуществление комплексного плана началось со строительства самого крупного и самого важного из его сооружений — гидроузла Саньмынься.

Шофер Чжан Чжижун торопливо курил возле своего МАЗа. Исполинские самосвалы стояли наготове, чтобы в решающий момент ударить по дракону Желтой реки самым грозным оружием — бетонными пирамидами весом по пятнадцати тонн.

Словно противотанковые надолбы, они лежали рядами тут же, на острове. Последнее время Чжижун по целым суткам не появлялся в общежитии. Начальник автоколонны всякий раз повторял водителям старинную пословицу: «Войско учат тысячу дней, чтобы использовать его один час».

Накануне встретившийся по дороге почтальон передал Чжижуну самодельный продолговатый конверт со штемпелем родной деревни. В конце письма, после всех местных новостей, жена кратко сообщала, что родился сын, и спрашивала, как его назвать.

«Так и не успел послать ей ответ! — досадовал Чжижун. — А теперь, пожалуй, еще недели две не удастся засесть за письмо…»

Шофер залюбовался четкой работой товарищей. Машины разгружались по три одновременно. Каждую минуту над рекой опорожнялся полный кузов породы.

Бульдозер, будто дремавший в стороне, временами круто срывался с места, разравнивал край банкета. Машине помогала молодежная ударная бригада. Фигурки землекопов суетились в синей бензиновой мгле, будто ратники в пороховом дыму. Белые спасательные жилеты делали людей похожими на воинов в латах.

Ниже площадки перекрытия на реке трепетала джонка, зачаленная тросами. Два человека бамбуковыми шестами прощупывали дно, проверяли подводные откосы банкета. Это были местные лодочники, смотрители дамб. На своем веку им не раз доводилось «закрывать рот дракону» — заделывать прорывы в земляных валах, ограждающих низовья Хуанхэ. По шуму скрывшейся в воде каменной глыбы, по изгибам мутножелтых струй, похожих на драконов, сцепившихся в смертельной схватке, речники умели вовремя распознать замыслы Хуанхэ, ее попытки подмыть, обрушить мешающую течению насыпь.

Шофер Чжижун старался разглядеть лица людей на лодке. Среди старых мастеров — смотрителей дамб, приглашенных на перекрытие русла, — было несколько его земляков, уроженцев провинции Хэнань.

Накануне они долго сидели вместе на перемычке. Старики рассказывали, как трудно было совладать нынче с рекой. По силе и продолжительности паводок превзошел даже разлив 1933 года. Тогда Хуанхэ прорвала ограждающие ее валы в пятидесяти местах.

Наводнение 1933 года! Чжижун тогда был мальчишкой, ему исполнилось девять лет. Но разве может изгладиться из памяти пережитое в те дни! Частые удары гонгов в ночной тьме, грозный нарастающий шум приближающейся воды… Как страшно было бежать навстречу этому шуму! Но где еще, кроме дамб, было искать спасения на плоской, как стол, равнине?

Прорыв защитной насыпи произошел неподалеку от родного села Чжижуна. Необозримая гладь затопленных земель простиралась до самого горизонта. А когда вода спала и спасавшиеся на деревьях люди пробовали спуститься вниз, глубокая грязь, едва подсохшая сверху тонкой коркой, как трясина засасывала их.

На сей раз реке не позволили повторить трагедию 1933 года. Больше миллиона жителей Хэнани и Шаньдуна под проливным дождем дни и ночи выматывали силы на дамбах, пока не отстояли их. Но какой ценой! Потрачено не счесть сколько труда, пережито много тревожных дней, особенно там, где жителей пришлось заранее вывозить в безопасные места.

Все это Чжижун хорошо знал по письмам из дому.

Вспомнилось шоферу родное село. Всего за несколько месяцев до отъезда в Саньмынься он вернулся из Кореи — воевал там добровольцем. Не успел Чжижун как следует вжиться в привычный крестьянский быт, как пришла повестка из уездного партийного комитета. В уезде Чжижуну рассказали о стройке в Саньмынься. Объяснили, что там нужны шоферы.

Чжижун согласился поехать. Но жена принялась сокрушаться:

— Четыре года пробыл на войне, не знала, увижу ли живым, и вот снова остаюсь одна!..

Из всего, что Чжижун рассказал о гидроузле, жена поняла одно: больше не надо будет бояться прорывов. Но этого было достаточно, чтобы потом она даже в письмах к мужу никогда не сетовала на одиночество.

Летом 1958 года люди на дамбах с ненавистью и страстью сдерживали неистощимый напор паводковых вод. Думали, неужели скоро навсегда исчезнет опасность наводнений? Сколько взоров, исполненных надежды, было устремлено к стройке в Ущелье Трех Ворот!

Глазами восьмидесяти миллионов своих земляков, жителей низовья, смотрел на реку и шофер Чжан Чжижун. С наслаждением чувствовал он, как содрогается огромная машина, когда очередная пирамида с грохотом скатывалась в ревущую воду.

Дни перекрытия русла слились в один. Представление о времени исчезло. Ночная тьма не могла пробиться к ущелью сквозь лучи бесчисленных прожекторов. Вереница машин ни на минуту не прекращала движения. По очереди отдыхали только люди.

Придя на остров задолго до начала своей вахты, Чжан с тревогой следил за вешкой, воткнутой в край банкета.

Вешку эту ставили, чтобы определить количество пройденных за смену метров. Сейчас все так же подъезжали самосвалы, взметали фонтаны брызг падающие в воду камни — огромная, четко слаженная машина работала на полную мощь. А банкет вот уже два, четыре, шесть часов ни на шаг не продвигался вперед.

Глубины на этом участке Ворот Духов достигали двадцати метров. Если усиленная дождями река сносит всю сбрасываемую в нее породу, она может подмыть и готовую часть банкета. Пустить в ход побольше пирамид? Но ведь пройдено лишь 32 метра! Хватит ли тогда пирамид для завершающего удара?..

— Выдохлась Хуанхэ. Еще немного — и сдастся, — спокойно сказал один из народных мастеров, стоявших рядом с Чжаном.

Это казалось невероятным. Хуанхэ больше чем когда-либо внушала трепет своей грозной силой. Но как бы в подтверждение только что сказанных слов с гидрологического пункта сообщили: на пятнадцать метров вперед за краем банкета глубина не превышает трех метров.