Перри Андерсон - Размышления о западном марксизме

До сих пор отсутствует серьезный анализ деятельности Троцкого как политика и теоретика. Книга Дойчера о Троцком, несмотря на свою содержательность,— это популярная биография революционера и не может рассматриваться как серьезное исследование его теорий и идей. Возможно, достоинства книги Дойчера затмили необходимость такого исследования. Идеи Троцкого, оставаясь более актуальными применительно даже к политической полемике современности, чем идеи других теоретиков классического марксизма, заслуживают спокойного и непредвзятого анализа, которого до сих пор, к сожалению, сделано не было. Давайте остановимся на некоторых моментах теоретических разработок Троцкого.

1. Понятие «перманентная революция» было выдвинуто Троцким для объяснения и предсказания хода Русской революции. Это понятие доказало свою состоятельность. В России не было буржуазной революции; не было промежуточной стабилизации капитализма; восстание рабочего .класса создало пролетарское государство всего по прошествии нескольких месяцев с момента свержения царизма; и это государство не смогло построить социализм в одной отдельно взятой стране. Однако после 1924 г. Троцкий обобщил свою схему Русской революции и распространил ее на весь колониальный и эксколониальный мир, декларировав невозможность успешных буржуазных революций в отсталых странах. Одновременно он утверждал, что пролетарской революции не может предшествовать фаза стабилизации капитализма. Обретение национальной независимости и решение аграрного вопроса были именно этими двумя достижениями колониальной буржуазии, которые считались невозможными. Послевоенные события в мире отличались еще большей сложностью. Характерно, что пример алжирской революции противоречил первому утверждению, а случай боливийской революции шел вразрез со вторым постулатом. Далее, очень редко упоминают невозможность установления представительной (парламентской) демократии, но многолетний опыт Индийкого Союза красноречиво говорит об обратном. Могут, конечно, сказать, защищая позицию Троцкого, что ни одна бывшая колониальная страна не отвечала трем перечисленным условиям в их совокупности. Иными словами, принимая во внимание роль империализма, наличие ростовщичества и коррупции, ни одной такой стране не удалось добиться подлинной независимости, решить аграрную проблему и установить демократию. Однако любая неправомерная привязка этих условий к буржуазным революциям этого типа либо превращает саму теорию перманентной революции в тавталогию (только социализм, по определению, может полностью вырвать страну из мирового рынка и решить все проблемы крестьянства), либо требует предъявления доказательств ее реальности, чего никто не сможет сделать в отношении развитых капиталистических стран (где на развитие буржуазной демократии потребовались целые столетия при частых отступлениях и возвращении назад, как, например, в современной Индии). Таким образом, теория перманентной революции не получила научного подтверждения как общая теория. Слабости теории перманентной революции кроются в слишком буквальном следовании положениям Маркса, высказанным им в 1850 г. Такого рода каноническое следование Марксу не может служить гарантией научной состоятельности.

2. Работы Троцкого о фашизме являются, по сути дела, единственным непосредственным и развернутым анализом современного капиталистического государства в классическом марксизме. Отличающиеся в лучшую сторону от всего того, что можно встретить по данному вопросу у Ленина, эти работы, тем не менее, касаются, как мы уже знаем, нетипичной формы современного буржуазного государства, сколь бы актуальными они ни были в свое время. Анализируя особенности фашистского государства как злейшего врага рабочего класса, Троцкий, конечно, был вынужден создать своего рода контртеорию буржуазно-демократического государства, чтобы подчеркнуть разницу между этими двумя формами государства. Так или иначе, но у Троцкого мы можем обнаружить более широкое исследование буржуазной демократии, чем у кого бы то ни было из его предшественников. Однако Троцкому не удалось разработать систематизированную теорию по этому вопросу. Отсутствие такой теории, по всей видимости, сказалось решающим образом на его политических суждениях, относящихся к периоду восхождения нацизма. В частности, в то время как в своих очерках о Германии он подчеркивал настоятельную необходимость для рабочего класса заручиться поддержкой мелкой буржуазии (приводя пример блока против Корнилова в России), в очерках о французском Народном фронте он отвергал традиционную организацию местной мелкой буржуазии — радикальную партию как партию «демократического империализма», которую в принципе следовало исключить из какого-то ни было антифашистского союза. Аналогичные мысли проскальзывают у Троцкого в его статьях о гражданской войне в Испании, хотя и с некоторыми оговорками. Тогда, в самом начале второй мировой войны, Троцкий осуждал этот международный конфликт (видя в нем простую репетицию межимпериалистических противоречий, послуживших причиной первой мировой войны), в котором рабочий класс не должен принимать ни одну из сторон, несмотря на фашистский характер одной и буржуазно-демократический характер другой. Такая позиция оправдывалась утверждением, что поскольку весь империалистический мир в любом случае скатывался в 30-х годах к экономической катастрофе, то различия между этими двумя формами капиталистического государства перестали иметь какое-либо практическое значение для рабочего класса. Ошибочность этого теоретического посыла очевидна. Ранние работы Троцкого о Германии опровергали его более поздние высказывания о войне. Троцкий, конечно, вынужден был бы изменить свои взгляды на вторую мировую войну, если бы он мог быть свидетелем нападения Германии на СССР. Тем не менее тот же постулат об экономическом крахе капитализма в значительной степени послужил причиной теоретических ошибок Троцкого в поздний период его жизни, и на него же уповал III Интернационал с момента его основания Лениным, руководствуясь авторитетом теоретического наследия Маркса.

3. Троцкий был первым марксистом, выдвинувшим теорию бюрократизации государства рабочих. Его анализ положения дел в СССР в 30-х годах остается подлинно научным достижением. Однако все особенности и парадоксы понятия «государство рабочих», которое систематически подавляло и эксплуатировало рабочий класс, фактически оставались за пределами внимания Троцкого. В частности, теория Троцкого, в том виде, в котором она дошла до нас, не предусматривала и не объясняла возникновения новых государств этого типа, кроме России, в странах, где не было ни сопоставимого по численности промышленного пролетариата (Китай), ни сопоставимых революций снизу (Восточная Европа), но где, тем не менее, была создана аналогичная историческая система, правда, без предварительных тяжелых жертв. Полемика, развернувшаяся несколько позднее относительно понятия «сталинизм», отразила эти сложности. Следующим важным моментом, которого коснулся Троцкий в своей теории о сущности бюрократизированного государства рабочих, является тезис о неизбежности насильственной политической революции для восстановления пролетарской демократии там, где она была устранена кастой должностных лиц-узурпаторов. Перспективы подобной ситуации виделись в развитии событий в СССР, опровергавших надежды теоретиков, подобных Дойчеру, веривших в возможность постепенных и мирных реформ бюрократического правления сверху. Это положение Троцкого подразумевало в качестве предпосылки существование изначально пролетарской демократии, которая была уничтожена и которая могла бы быть восстановлена посредством прямого политического переворота. В Китае, Вьетнаме и на Кубе, однако, понятие «политическая революция» было в историческом плане явно менее убедительным ввиду отсутствия в этих странах с самого начала Советов, которые нужно было бы восстанавливать. Другими словами, применительно к этим странам как бы был поставлен вопрос о «датировании» периода, когда политическая революция могла бы стать своевременной и неутопичной целью. У Троцкого мы не можем найти достаточно четких рекомендаций на этот счет относительно России. Точно так же мы вряд ли можем вспомнить о каких-либо современных дискуссиях, в которых бы затрагивались аналогичные вопросы применительно к Китаю или Кубе. Таким образом, есть все основания утверждать, что наиболее важные проблемы, связанные с понятиями «государство рабочих» или «политическая революция», остались неразрешенными.