Игорь Латышев - «Дух Ямато» в прошлом и настоящем

Социальный смысл концепции «истинного бытия» очевиден. Если все сущее не более чем «тень духа», если зло «иллюзорно», то единственный путь избавления от него — духовное просветление, ведущее к осознанию этой истины. Создавая иллюзию освобождения от гнета окружающей действительности, которая объявляется просто-напросто «несуществующей», вероучение Сэйтё-но иэ призывает человека примириться со своим положением, сколь бы тяжело оно ни было, и отказаться от борьбы за его улучшение. Объективно это идеология утверждения status quo, неизменности существующего порядка вещей. Такая социальная функция Сэйтё-но иэ проявилась уже в первые годы после возникновения движения. «Настало время… когда для вас уже не существуют болезни!.. Смотрите! Мы уже обновили вселенную!» — восклицал Танигути [2, с. 128]. И эти восклицания, апологетирующие «замечательное время», раздавались тогда, когда правящие круги Японии стали на путь форсированной подготовки войны, сопровождавшейся дальнейшим ухудшением положения трудящихся, подавлением и без того ограниченных гражданских прав и свобод.

Умствования Танигути, возможно, так бы и остались достоянием относительно узкого круга мелкобуржуазных интеллигентов, озабоченных поисками прибежища для своих «мятущихся Душ», если бы с самого начала они не увязывались с традиционными религиозными представлениями японцев. Танигути прекрасно понимал, что его обращение к модным философским течениям импонирует людям образованным, но не производит впечатления на, широкие слои населения, в общении с которц. ми следует оперировать привычными им понятиями. Поэтому, в какие бы наукообразные формы ни облекал Танигути свое «учение», оно оставалось религиозной догмой, нуждающейся длч своего внедрения в умы верующих в соответствующей религиозной практике.

Важнейшим элементом обрядности Сэйтё-но иэ является «синсокан» («постижение божественной истины»). По существу, это продукт соединения заимствованной из дзэн-буддизма практики углубленного самосозерцания (дзадзэн) и синтоистского обряда «умиротворения душ» («тинкон») в форме, близкой к той, в какой этот обряд отправляется в Омото кё. Подобно тому как в дзэн-буддизме верующий в процессе углубленного самосозерцания постигает «истину Будды», так и, практикуя «синсокан», он познает «истинное бытие» вселенной, в частности «иллюзорность» болезней и страданий, убеждается в своем совершенстве.

Как и в подавляющем большинстве новых религий, в Сэйтё-но иэ наиболее привлекательной для масс верующих стала практика «исцеления верой». Поэтому самая широкая реклама случаев «исцеления» в процессе «синсокан» была и по сей день остается одной из главных тем многочисленных публикаций Сэйтё-но иэ, лекций самого Танигути и других проповедников этого движения. Содержание публикаций и выступлений поражает своим воинствующим невежеством, категорическим отрицанием достижений современной медицины. Например, в заголовки статей одного из номеров журнала «Сэйтё-но иэ» вынесены такие высказывания: «Рак матки полностью излечен в течение недели; рак поджелудочной железы исчез в мгновение; рак желудка излечен в результате примирения со свекровью» [11, с. 165]. Для «исцеления» необязательно даже практиковать «синсокан», достаточно прослушать несколько лекций Танигути. Последний в своих выступлениях приводит случаи, когда «исцеление» наступало даже во время лекции [11, с. 165].

Именно надежда на «исцеление» привлекла в ряды Сэйтё-но иэ представителей тех слоев населения, для которых философствование Танигути было малодоступно: многочисленных домохозяек, лавочников, владельцев небольших предприятий, служащих. Не воспринимая всех тонкостей нового вероучения, они видели в нем лишь практическое средство обретения земных благ, что характерно для японской религиозной традиции в це-лом и для новых религий в частности. Так же как в буддийских школах секты Нитирэн одно лишь восхваление их «священного писания» — «Сутры лотоса» — считается достаточным для обретения «спасения», так и многие адепты Сэйтё-но иэ рассматривают некоторые публикации, содержащие основы его вероучения, в качестве своего рода талисманов, обладающих «чудодейственной» силой. В журналах Сэйтё-но иэ можно найти немало сообщений о том, что один лишь факт наличия этих изданий в карманах верующих якобы уберегал их от разного рода бед и неприятностей [4, с. 278–279].

Мы не случайно подробно останавливаемся на этой стороне вопроса. В некоторых японских и особенно иностранных публикациях о Сэйтё-но иэ проводится мысль о том, что вероучение этого движения апеллирует преимущественно к образованным слоям населения (см. [3]). Это не совсем так. Если мелкобуржуазную интеллигенцию привлекала «философская» сторона учения Танигути, то на уровне массового сознания, как можно было убедиться из сказанного выше, дело обстояло иначе. В вероучении Сэйтё-но иэ человек с университетским образованием, и домохозяйка, окончившая лишь среднюю школу, находили то, к чему каждый из них стремился.

Разрабатывая, по существу, новую религиозную догму, Танигути постоянно утверждал, что Сэйтё-но иэ не религия, а учение, воплощающее в себе не только все известные религии и философские учения, но и все достижения науки. Он выдвинул концепцию верховного божества, именуемого в Сэйтё-но иэ «Жизнью вселенной» («миоя-но ками»), которая олицетворяет богов всех других религий. Однако в различные периоды истории Сэйтё-но иэ содержание концепции «Жизни вселенной» интерпретировалось по-разному. И, что самое существенное, диктовалось это отнюдь не необходимостью догматического порядка, а соображениями, связанными в первую очередь с политическими изменениями в Японии, и, следовательно, с той ролью, которую играло Сэйтё-но иэ в общественно-политической жизни страны. Модификация форм, в которые облекалась указанная концепция, заслуживает особого внимания, ибо каждый новый поворот в этом вопросе отражал и соответствующие изменения в характере деятельности Сэйтё-но иэ.

В период становления движения, в конце 20-х — начале 30-х годов, стремясь охватить им адептов традиционных школ буддизма, составлявших подавляющее большинство верующих, Танигути провозглашал Будду первоначальным воплощением «Жизни вселенной». Вселенная, рассуждал он, это форма текущей в вечности жизни. Сам Будда и есть эта «жизнь». Проникнув в Европу, буддизм принял форму немецкой философии Канта и Гегеля, а в США — просветительских идей Эмерсона или «практических» религий типа «Христианской науки». Все эти учения совпадают с «чисто японской философией», как Танигути называл мифологию синто, зафиксированную в летописно-мифологическом своде «Кодзики» [5, с. 36].