Коллектив авторов История - История гражданской войны в СССР. Том 1 [Подготовка Великой пролетарской революции (от начала войны до начала октября 1917 г.)]

Лидером кадетской партии был П. Н. Милюков, бывший профессор истории Московского университета. В I Государственной думе кадеты прочили его в премьеры ответственного министерства. Крупный оратор и знаток международных отношений Милюков был виднейшим идейным вождем империалистской буржуазии. Его частые статьи и речи о захвате Галиции, Армении и особенно черноморских проливов снискали ему прозвище «Милюков-Дарданельский». Другими видными лидерами кадетов были: В. А. Маклаков — крупный московский адвокат, Ф. И. Родичев, уездный предводитель дворянства в Тверской губернии, А. И. Шингарев — врач и земский деятель.

Эти три больших группы — правые, октябристы и либералы — собственно и представляли Думу, ибо система выборов была так построена, что помещики и буржуазия составляли подавляющее большинство. Пролетариат имел всего пять депутатов-большевиков, но все они — Г. И. Петровский, М. К. Муранов, А. Е. Бадаев, Ф. Н. Самойлов и Н. Р. Шагов — уже в ноябре 1914 года были арестованы, а потом сосланы в Сибирь.

Большевики, депутаты IV Государственной думы, в ссылке (слева направо): Г. П. Петровский, М. К. Муранов, А. Е. Бадаев, Ф. Н. Самойлов, П. Р. Шагов.

Мелкая буржуазия была представлена 10 трудовиками и 6 меньшевиками. Трудовики, или «трудовая группа», поставили себе задачу объединить все «трудящиеся классы народа: крестьянство, фабрично-заводских рабочих, а также интеллигентных тружеников» [24] Брамсон Л. М. К истории трудовой партии. Трудовая группа I Государственной думы. Петроград, «Единение», 1917 г., стр. 14. на основе сохранения капитализма. В историю трудовики вошли как авторы аграрного закона, так называемого «проекта 104», который требовал введения трудовой нормы при распределении земли. Трудовики высказывались против конфискации помещичьих земель и предлагали помещикам за отчуждаемую землю выкуп, что сближало трудовиков с кадетами. В Думе трудовики колебались между кадетами и социал-демократами, а когда эсеры составили свою фракцию и покинули «группу», трудовики окончательно подпали под влияние кадетов. Вождем трудовиков в IV Государственной думе был А. Ф. Керенский. Исключительно темпераментный оратор, резкий и стремительный, Керенский получил известность как защитник в ряде политических процессов и часто выступал в Думе с речами, критикующими правительственные мероприятия. В его адвокатской приемной можно было встретить крестьянских ходоков с просьбой Выступить на том или ином судебном процессе по поводу аграрных беспорядков. В Думе после ареста большевиков Керенский казался наиболее левым депутатом. Революционером считали его правые и октябристы, а также и охранка. На деле Керенский был мелкобуржуазным демократом. «Народом» он клялся, о народе говорил, народолюбие свое афишировал, но не считал народ движущей силой истории. Нервный, быстро воспламеняющийся, но еще быстрее потухающий и теряющийся, без особых политических устоев, считая себя эсером. Керенский председательствовал во фракции трудовиков, которые не только не называли себя социалистами, но даже программно не выступали против монархии. Не занимаясь постоянной работой в массах, он тянулся в сторону либеральных групп, где находился по его мнению центр движения. Болезненное самолюбие и тщеславие сочетались в нем с актерством, любовью к позе, жесту. Империалистскую войну он поддерживал открыто, признавая необходимость военного могущества царской России, и резко выступал против большевиков. Керенский не раз брал на себя роль примирителя между буржуазией и некоторыми группами рабочих. Так в сентябре 1915 года, когда рабочие под влиянием меньшевиков пришли на съезд Союза городов с просьбой допустить их на этот съезд хотя бы с «совещательным голосом», к ним вышел Керенский. Он предложил рабочим прекратить забастовку, которая «не имеет серьезного значения», «заняться своей внутренней организацией», тогда-де «либеральная буржуазия не посмеет отклонить их участие в политических совещаниях». Задолго до революции Керенский уже репетировал роль соглашателя, примирителя буржуазии и трудящихся в интересах буржуазии — роль, которую этот политический актер сыграл в 1917 году.

Партия, к которой впоследствии причислял себя Керенский, партия эсеров — социалистов-революционеров — образовалась в 1902 году. Весной этого года на Украине и частью в Поволжье развернулось после долгого затишья первое широкое движение крестьян. Выступление крестьян вызвало отзвук среди мелкобуржуазной интеллигенции, воочию увидевшей восставшие массы, чего не хватало народникам в 70-х годах. Вновь возродились народнические идеи и надежды. В крестьянстве народническо-эсеровские элементы полагали главную опору революции. Общину, которая была сохранена самодержавием в деревне для облегчения сбора налогов, считали зародышем социализма. Стремление мелкого собственника отстоять ценой всяких лишений свое самостоятельное хозяйство выдавали за успешную возможность борьбы с капитализмом. Отсюда делали вывод, что Россия может миновать капитализм и прямо перейти к социализму. Остатки народнических групп слились в единую партию, которая в отличие от социал-демократов называла себя партией «всех трудящихся» — рабочих, крестьян и интеллигенции.

Эсеры преимущественно хотели быть партией крестьянства. Основную работу они вели в деревне, агитируя за «социализацию земли», или, как объясняли они, за «изъятие ее из товарного оборота и обращение ее из частной собственности отдельных лиц или групп в общенародное достояние» [25] Программа партии социалистов-революционеров. Москва, 1917 г., стр. 11. .

Чтобы сохранить за собой крестьянство, партия эсеров уже с самого своего зарождения затушевывала классовое расслоение в деревне, доказывая, что между сельским пролетариатом и «самостоятельными земледельцами» нет принципиальной разницы: «Они должны быть соединены в одну категорию трудового крестьянства». Это целиком отвечало интересам кулачества. Кулаки также прикрывали свои выступления именем «трудовой деревни» и всячески отрицали наличие в крестьянстве разных классов. Этим и объясняется, почему кулачество в революцию 1917 года заполнило эсеровские ряды.

Основным методом борьбы эсеры считали индивидуальный террор. В первый период своей деятельности им удалось совершить несколько террористических актов: Степан Балмашев убил: министра внутренних дел Сипягина, Петр Карпович — министра народного просвещения Боголепова, Егор Сазонов — министра внутренних дел Плеве, Иван Каляев взорвал бомбой великого князя Сергея Александровича. Это смелое единоборство одиночек с царскими палачами придало партии особое обаяние в глазах революционной интеллигенции. Но террористическая практика скоро показала всю свою бесцельность. Убитого насильника немедленно сменял другой царский прислужник, не лучше, а часто и хуже прежнего. Массового движения террор не вызвал, а, наоборот, ослабил его, так как политика и практика индивидуального террора исходят из народнической теории активных «героев» и пассивной «толпы», ждущей от героев подвига. А такая теория и практика исключают всякую возможность активизации масс, возможность создания массовой партии и массового революционного движения. К тому же полиции скоро удалось поставить своего человека — провокатора инженера Е. Ф. Азефа — во главе боевой террористической организации партии эсеров. Террор тем самым попал под контроль полиции. Азеф стал полновластным распорядителем партии. Он подбирал членов Центрального комитета. Разоблачение провокационной работы Азефа в 1908 году внесло полное разложение в ряды эсеров.