Иван Мошляк - Вспомним мы пехоту...

— Лос!.. Лос!.. Шнеллер!..

Уже можно было различить лица вражеских солдат…

— Пора, Саша, — не выдержал кто-то из бойцов.

«Да, пожалуй, пора», — подумал Третьяков. Скомандовал себе и другим:

— Огонь!

Из окон каменных построек навстречу атакующим грянули пулеметные и автоматные очереди. В первые же секунды десятка два гитлеровцев были срезаны ими. Остальные залегли. Попытки фашистского офицера поднять солдат ни к чему не привели. Вновь обстрелять хутор из орудий немцы не решались, боясь поразить своих. И тут на правом фланге грянуло дружное «Ура!». Это на выручку бойцам Третьякова подошла вся рота. Гитлеровцы бежали…

Чтобы не снизить темпов наступления, пришлось ввести в бой второй эшелон дивизии — 186-й полк Колимбета.

Утром, после получасовой артподготовки, полк атаковал противника и за день продвинулся на несколько километров. Однако ночью гитлеровцы успели подтянуть свежие силы и перешли в контратаку. Чувствовалось: немецкое командование прилагает все силы, чтобы не допустить выхода наших войск к Днестру.

Но бойцы и командиры 62-й гвардейской неудержимо рвались вперед. Немецкая оборона, создаваемая наспех, трещала по всем швам. То там, то здесь наши батальоны заходили гитлеровцам в тыл, отрезали им пути отхода.

Батальон майора Зубалова, опередив остальные подразделения 184-го полка, занял деревню Осиевка. Немцы, бросив против батальона пехотный полк с танками, окружили его.

Целые сутки батальон сражался в окружении, отражая многочисленные атаки танков и пехоты противника, пока на помощь не подоспели подразделения 182-го и 186-го полков. Все мы знали Героя Советского Союза майора Зубалова как опытного командира, человека большого мужества. Его батальон был всегда впереди.

В боях за населенный пункт Ольшанка, прикрывавший подступы к Днестру, отличился батальон Героя Советского Союза капитана Борисова. В каменных домах немцы расположили много огневых точек. Они не давали возможности нашим подразделениям подойти к Ольшанке. Борисов приказал 1-й роте старшего лейтенанта Коновалова уничтожить огневые точки, расположенные в двух крайних домах и особенно мешавшие продвижению батальона. Эта задача была возложена на сержанта Ермакова. Запасшись гранатами, Ермаков вместе с несколькими бойцами скатился в канаву, которая шла вдоль улицы. Ползти по ней было очень тяжело, по сравнительно безопасно. Локти увязали в жидкой грязи, шинели и гимнастерки тотчас промокли. Подобравшись к первому дому, ребята прямо из канавы забросали его гранатами. Двинулись дальше. Немцы что-то заподозрили, над канавой засвистели пули. Но Ермаков и его товарищи продолжали ползти, вжимаясь в холодную грязь.

Вот и второй каменный дом. И опять в окна полетели гранаты. Вражеские пулеметы замолчали. Рота сразу же поднялась в атаку и заняла восточную окраину Ольшанки.

Гитлеровцы, однако, не собирались уступать Ольшанку без боя. Их танки двинулись в контратаку. За танками шла пехота. Рота Коновалова оказалась отрезанной от основных сил батальона. Бойцы засели в развалинах домов. Огнем они отсекали пехоту от танков. Две вражеские машины удалось подбить гранатами. Но танки били по развалинам из пушек, и ряды обороняющихся таяли.

До вечера длился этот неравный бой. Многие воины погибли, многие получили ранения, но те, кто мог держать в руках оружие, продолжали сражаться. Основные силы батальона подошли сюда, когда уже начало смеркаться. К утру Ольшанка была полностью в наших руках.

В тот же день мы с командующим артиллерией полковником Палладием побывали в Ольшанке. Там я решил расположить штаб и командный пункт. Дорогу так развезло, что двигались мы очень медленно, а вскоре и вовсе пришлось остановиться — машина увязла в жидкой грязи.

— Пойдемте пешком, — предложил я Василию Матвеевичу.

Как только мы вылезли из машины, сапоги мои тотчас на две трети голенища погрузились в грязь. Двинулись обочиной к окраинным домикам. Где-то в стороне, примерно в километре, слышались пулеметные и автоматные очереди.

— Добивают фрицев, — сказал Палладий.

В это время из-за домов, показалась большая группа бойцов, около роты. Впереди с автоматом в руках бежал подполковник Новиков.

— Куда это вы? — окликнул его Палладий.

Подполковник приостановился, махнул рукой в поле:

— Там, в балке, на дивизион двести пятьдесят второго артиллерийского полка напали немецкие автоматчики. Надо помочь!

— А роту где взял?

— Да это не рота — тут и обозники, и повара, и легкораненые, — торопливо объяснил Новиков.

Мы задержались около одного из крайних домов, решили узнать результат боя. Вскоре стрельба усилилась, потом стала удаляться и затихать. Через некоторое время из балки начали выползать машины с прицепленными к ним орудиями. Поравнявшись с нами, первая машина остановилась. Из кабины вылез капитан, командир батареи, подошел ко мне, отрапортовал. Его левая рука висела на перевязи, сквозь грязный бинт просачивалась кровь.

— Сильно ранен? — спросил я.

— Пустяки, царапина, — ответил капитан. — Спасибо подполковнику. Вовремя подоспел…

— А где сам подполковник? — спросил Палладий.

— Ранен в ногу.

Вскоре подошли артиллеристы с носилками, на которых лежал Новиков. Его скуластое, широкое лицо, еще недавно румяное и оживленное, потемнело, глаза лихорадочно блестели.

Полковник Палладий наклонился к Новикову:

— Поправляйся, дорогой мой.

— Я скоро вернусь, товарищ гвардии полковник. Март месяц у меня всегда невезучий. В прошлом году тоже в марте стукнуло…

Новикова унесли.

— Жаль, что попал под пулю, — отличный артиллерист, — вздохнул Василий Матвеевич.

Начинало смеркаться. Издалека доносились редкие пулеметные очереди. Подошла машина, и мы с Палладием поехали в Ольшанку.

Март перевалил за середину. С юга, с Черного моря, влажный теплый ветер гнал тучи, быстро подметал снега. Серые горбыли его — остатки бывших сугробов — уцелели только в лощинах и лесных оврагах. Мне вспомнились мои родные края. Март в Кулундинских степях ничем не напоминал здешний. Там в эту пору вовсю гуляют метели и люди ходят в шубах. А здесь легкая шинель просится с плеч долой — жарко в ней.

На командном пункте собрались офицеры штаба и политотдела. Все радостные, все улыбаются: 182-й и 184-й полки дивизии юго-восточнее города Ямполь вышли к Днестру. Теперь надо было обсудить вопрос, как с ходу форсировать Днестр и развивать наступление в глубь Молдавии. Опять мешала распутица. Она преследовала нас с самой зимы. А теперь и вовсе земля плыла под ногами. Бойцы наступали буквально по пояс в грязи, с трудом вытаскивая боевую технику и транспорт. Чтобы форсировать Днестр, требовалась уверенность, что пушки, танки, машины с боеприпасами вовремя будут переброшены через реку вслед за передовыми частями.