Иван Мошляк - Вспомним мы пехоту...

Уверен, что гвардейцы-звенигородцы в боях за уничтожение окруженной группировки противника покажут образцы доблести, мужества, отваги и воинского умения.

Вперед, за полное уничтожение окруженного противника!

Командующий 2-м Укр. фронтом генерал армии Конев.

Февраль 1944 года».

Текст радиограммы я тотчас распорядился доставить в полки дивизии, отныне уже Звенигородской.

4-я гвардейская и 27-я армии образовали внутренний фронт кольца и начали сжимать его. Плотность немецких войск в районе окружения возросла до такой степени, что почти каждый наш снаряд попадал в цель. Весь день 16 февраля наши войска вели артиллерийский и минометный обстрел окруженной группировки противника. Залпы «катюш» сметали целые роты и батальоны.

Еще во время боев за Городище большой группе немецких танков удалось прорваться на юго-запад, в район Лисянки. Там гитлеровцы начали накапливать силы для деблокирования своих окруженных дивизий. Командующий окруженными войсками генерал Штеммерман создал ударную группировку, которая атаковала боевые порядки 1-й гвардейской армии, стремясь соединиться с немецкими танковыми частями в районе Лисянки. Но наступающие пехота и танки противника попали под огонь нашей артиллерии и удары авиации и были остановлены.

В ночь на 17 февраля погода испортилась, подул резкий ветер, нагнал низкие тучи, началась метель. Крупные хлопья снега залепляли лица, глаза, видимость почти пропала. Генерал Штеммерман решил предпринять еще одну попытку выйти из окружения. Он отдал своим войскам приказ тремя колоннами с обозами и артиллерией прорваться через кольцо советских войск.

И вот под утро 17 февраля на отдельные узкие участки обороны 62-й и 7-й гвардейских стрелковых дивизий устремились многотысячные толпы гитлеровцев.

Впереди двигались танки эсэсовской дивизии «Викинг» и две пехотные дивизии, штабы и старшие офицеры. За этой группой в сплошной снежной пелене следовали остальные подразделения и обозы.

Части 62-й гвардейской стрелковой дивизии оказались на главном направлении выхода гитлеровцев из окружения. Как только наблюдатели заметили приближавшуюся лавину танков и пехоты, открыли огонь наши пушки и гвардейские минометы. Грохот рвущихся снарядов, рев моторов, лязг гусениц — все слилось в неистовый вой. Фашисты побросали технику, обозы, каждый думал лишь о себе, о том. чтобы под прикрытием метели выйти из этого ада. Но тщетно — куда бы гитлеровцы ни сунулись, всюду их встречал огонь…

Гвардейцы 186-го полка отбили за день двенадцать атак, перед их позициями нашли свой конец более восьмисот немецких солдат и офицеров.

К началу следующего дня все было кончено. Остатки окруженной группировки прекратили сопротивление.

То, что я увидел, проезжая по недавнему полю боя, поразило меня: разбитые и совершенно целые, но брошенные экипажами танки (их сотни), пушки, автомашины. И всюду — трупы гитлеровцев. Вот уж действительно: «Кто с мечом к нам придет, тот от меча и погибнет».

В корсунь-шевченковском котле немцы потеряли убитыми и ранеными 55 тысяч солдат и офицеров, свыше 18 000 гитлеровцев было взято в плен.

Значение этой победы трудно переоценить. Почти на месяц в районе Корсунь-Шсвченковского наши войска сковали огромные силы противника — около двадцати пяти дивизий, в том числе девять танковых. Это облегчило нам решение боевых задач в Луцко-Ровенской, а потом и в Никопольско-Криворожской операциях, помогло скорее полностью очистить от оккупантов Правобережную Украину.

После ликвидации корсунь-шевченковской группировки противника линия фронта на Украине сократилась почти вдвое. Это позволило высвободить значительные силы для новых операций. Однако следовало помнить, что сокращение фронта и врагу дало те же преимущества.

Пешим порядком в составе 4-й гвардейской армии мы были переброшены в район южнее Звенигородки и заняли оборону. В эти дни на нашем гвардейском Знамени прибавился еще один орден. Указом Президиума Верховного Совета СССР дивизия была награждена орденом Богдана Хмельницкого. Теперь полное ее наименование звучало так: 62-я гвардейская Краснознаменная, ордена Богдана Хмельницкого Звенигородская стрелковая дивизия.

Многие солдаты, сержанты и офицеры за бои в районе Корсунь-Шевченковского получили ордена и медали, я был награжден орденом Красного Знамени.

Нам предстояла очень небольшая передышка, так как готовилось новое наступление, цель которого состояла в том, чтобы полностью освободить Украину от немецко-фашистских оккупантов и выйти к Государственной границе Советского Союза.

Немцы, стабилизировав фронт, стремились привести в порядок свои части, подтянуть резервы, создать новые ударные группировки. Враг надеялся, что мы не рискнем наступать в условиях весенней распутицы, которая на Украине была в самом разгаре. Дороги стали совершенно непроходимыми. Не только машины и повозки застревали в раскисшем, липком черноземе, но и пешком нельзя было сделать двух шагов без риска оставить в грязи сапоги. Однако именно отсутствие погодных условий и давало нам в руки лишний шанс для нанесения внезапного удара.

В один из последних дней февраля я сидел в хате, где разместился командный пункт, и размышлял над картой. Дивизия занимала полосу обороны всего в два километра по фронту. Небывалая плотность! Летом 1942 года 106-я стрелковая бригада, по численности почти в два раза меньшая, чем дивизия, оборонялась в полосе более пяти километров.

Перед нашей дивизией была поставлена задача: прорвать оборону противника, в течение дня овладеть деревнями Поповка, Тамное, Заняково, захватить переправы через реку Горный Тикач и наступать на городок Тальное.

Дивизия, сосредоточенная на таком узком участке, — большая сила. Не растопыренные пальцы, а мощный кулак. Но ведь и немцы способны противопоставить нам столь же мощный кулак, узнай они о готовящемся ударе.

Я опять взглянул на карту. Два километра фронта. Масса войск. Насыщенные тылы. Любому ясно — готовится наступление.

Вызвал начальника штаба, посоветовались. Он полностью согласился со мной, что надо усыпить бдительность врага. Я тотчас отправился в штаб 4-й гвардейской армии, доложил свой план командующему генерал-лейтенанту И. К. Смирнову. Он его одобрил.

И вот подразделения 184-го и 186-го полков стали покидать свои траншеи и отходить в тыл. Большая часть артиллерии также потянулась прочь от линии фронта. Батальоны 182-го полка рассредоточивались по траншеям, приняв на себя двухкилометровую полосу дивизии.

Теперь я мечтал о том, чтобы на участке дивизии побывали разведчики противника.

— Уж не пропустить ли нам в свой тыл, Иван Никонович, немецкую разведгруппу? — усмехнулся начальник штаба Бисярин.