Доминик Дюран - Коммунизм своими руками [Образ аграрных коммун в Советской России]

Для Тенниса, который приступил к написанию своей книги в начале 80-х гг. XIX в., эти два типа общественных отношений были не только теоретическими абстракциями, но и конкурирующими ценностями, и он не скрывал своих симпатий к исчезающим «общинным» связям. Консерватизм первой половины XIX в., утверждал другой мыслитель, К. Мангейм, был защитой «Gemeinschaft» от «Gesellschaft». 1' 1Поэтому мы можем сказать, что теория Тенниса, с одной стороны, родилась на основе того мироощущения, того способа ироблематизации положения человека в обществе, которые он во многом разделял со своими современниками, в том числе и русскими славянофилами; с другой стороны, именно его идеи положили начало научному изучению общностей различного типа, противопоставлению традиционного и современного типов обществ.

Воспользовавшись этим удобным языком, можно сказать, что на практике стремление к теплым отношениям типа «Gemeinschaft» или социальной справедливости, равенству и братству в повседневной жизни в XIX — начале XX вв. нашло свое выражение в следующих направлениях:

— организация дружеских обществ и кружков, склонность к особому типу личностного общения;

— увлечение общинными качествами русского народа;

— попытки организации городских коммун, общежитий и производственных ассоциаций наподобие описанных в романе Н.Г. Чернышевского «Что делать?»;

—• движение к организации сельскохозяйственных общин и колоний русскими народниками, толстовцами и другими направлениями общественного движения (коммунитарное движение);

— кооперативные начинания русской интеллигенции;

— движение к возрождению общинных форм церковной жизни в русском православии.

Интеллектуалы склонны искать защиты от негативных последствий модернизации в создании утопий, порождающих общественные движения социалистического толка. Утопизм мог находить свое выражение не только в проектировании идеального общества, осуществление которого — дело далекого будущего, но и в стремлении «здесь и сейчас» удовлетворить свою потребность в «теплых» отношениях с окружающими путем создания тесного кружка единомышленников, живущих праведной жизнью и преследующих высокие цели.

В России подобное настроение привело к попыткам организации неформальных объединений уже во второй четверти XIX в. Мировое и национальное измерения модернизации здесь неразделимы: являясь выходцами преимущественно из привилегированных сословий и будучи образованными людьми, участники кружков 20—40-х гг. разделяли европейскую интеллектуальную культуру и были первыми и наиболее чувствительными рецепторами духовных процессов, происходивших в Западной Европе.

Идеалы интенсивного неформального общения в тесном дружеском кругу были характерны еще для масонского идеала человека, созидания оратства, связанного узами любви, познания и труда. Эти традиции во многом сохранялись в дружеских кружках и литературных обществах первой трети XIX в., к которым романтическая культура добавила пафос обличения пороков цивилизации, преодоления конфликта между природой и культурой. 12 12 Аронсон М., Рейсер С. Литературные кружки и салопы. СПб., 2001; Бокова В.М. Подобные образования Б. Заблоцки назвал бы «коммунио-ном» — этапом подготовки к общинному эксперименту: «коммунион» основывается на эмоциональных началах, его члены не отчуждены друг от друга, утилитарные отношения в нем вторичны, люди важны друг для друга как самоцель, а не как средство; одна из форм «коммуниона» — дружба. 13 13 Эпоха тайных обществ: Русские общественные объединения первой трети XIX в. М., 2003.

Например, члены Юношеского собратства, по воспоминаниям его президента» Н.Н. Муравьева-Карского, начитавшись Руссо, планировали «удалиться через пять лет на какой-нибудь остров, населенный дикарями, взять с собою надежных товарищей, образовать жителей острова

и составить новую республику». Среди членов кружка были популярны идеи братства, настроения опрощения, они даже планировали «научиться какому-нибудь ремеслу». Как место будущего социального эксперимента был выбран остров Чоку близ Японии. 14 14 Бокова В.М. Указ. соч. С. 64. Участники «Общества друзей природы» П.И. Борисова также мечтали реализовывать свои идеалы «на каком-нибудь необитаемом острове». 15 15 Там же. С. 224. Идеалы нравственного усовершенствования и важность неформального общения были обязательными признаками подобных объединений. 10Усиленное духовное общение было характерно и для первого поколения русской интеллигенции — «московских юных философов 20—30-х годов», неформально обсуждавших в дружеских кружках вопросы о смысле жизни и судьбе России. 16 16 Укая. сом. С. 392).

Использование общинных форм с прагматическими целями более дешевого и рационального устройства жизни было характерно еще для офицерских артелей 10-х годов. Являясь по своей природе хозяйственным объединением, офицерская артель «имела прообразом артель солдатскую, известную в русской армии еще с петровских времен... Стимулом к их созданию в первую очередь должны были послужить те проблемы со снабжением — продовольственным и денежным, — которые были типичны для кампаний 1805-1807 и 1812 гг. Постоянное безденежье, а нередко и голод, испытываемый офицерами, должны были подвигнуть на создание общей кассы и совместного стола. [...] Офицерская артель потенциал!,но тяготела к кружку или дружескому обществу, которое могли образовать сведенные вместе в артели лица». 17 17 Л/тчпч'и НС.. Из русской культурной и творческой традиции. L., 1992. С. 73. hnhtnui /1.Л1. Указ. соч. С. 95.

При всей вписанности российских интеллектуалов в европейский контекст, пашей спецификой является практически полное отсутствие в XIX в. среднего класса, который мог бы поддерживать и продвигать мо-дернизационные изменения в политической, социальной и культурной сферах. Важным фактором является и то, что в России в это время в почти первозданном виде все еще существовали сильные институты традиционализма, которые стали источником утопического вдохновения как для государства, так и для интеллигенции. Главным таким институтом была крестьянская поземельная община.

Русская интеллигенция, начиная со славянофилов и заканчивая советскими писателями-деревенщиками, искала в русском крестьянстве, |то ценностях и социальных институтах утраченную европейцами и российским образованным меньшинством человеческую цельность и органичность. Историки «государственной школы» и марксисты довольно грезво писали об общине как институте феодально-крепостнического происхождения, обслуживающего в первую очередь интересы государства, подобные взгляды разделяет современная социальная и антропологически ориентированная история. Однако в обыденном историческом сознании гораздо более популярен иной, романтический, вневременной образ русского общинного крестьянства, который хорошо известен нам ил этнографической литературы. 22Это образ высоконравственных, здоровых духом и телом людей, горячо любящих свою Родину, патриархальных в лучшем смысле этого слова, чтущих традиции, православно религиозных, живущих в ладах с самими собой и с природой, знающих сокровенные тайны бытия, трудолюбивых, щедрых и отзывчивых на чужую беду. Особое место в этом образе занимает институт сельской поземельной общины, имеющий репутацию «самородного» института крестьянской демократии и взаимопомощи, воплотившего «альтруистические инстинкты восточнославянского крестьянства», идеалы коллективной, соборной жизни.