Андрей Шарый - Балканы: окраины империй

На востоке Балканского полуострова первое славянское государство возникло в конце VII столетия, хотя его правящий класс поначалу составляли кочевники-булгары. Как гласит легенда, воинственный хан Аспарух учредил свою столицу в городе Плиска, полюбил славянскую красавицу-жрицу по имени Пагане, а его нукеры переженились на местных русоволосых прелестницах. Употребляя в юности популярный в странах социалистического содружества болгарский бренди «Плиска», я и не подозревал, что приобщаюсь таким образом к средневековой истории.

Написанные столетием позже византийские хроники содержат упоминания о князьях, заложивших — в Паннонии и адриатическом Приморье — основы хорватской государственности: их звали Борна и Войномир. В 1102 году хорваты, превратившие свои княжества в единое королевство, почти на 900 лет потеряли независимость, после того как местная знать под давлением политических обстоятельств и вследствие военных поражений вынуждена была согласиться на династическую унию с Венгрией. А первым сербским князем, упомянутым в византийских хрониках в достоинстве вассала василевса, считается правивший в конце VIII века Вышеслав, современник Карла Великого.

Постепенное угасание мощи Константинополя (в широком смысле — на рубеже тысячелетий) привело к феодальной раздробленности на балканских землях. Вассальные, полунезависимые и только иногда независимые, крохотные и только изредка чуть побольше славяно-греческие деспотаты и княжества возникали и исчезали, враждовали друг с другом и друг в друга перетекали. Пионерным государственным образованием на территории современной Черногории стало возникшее в середине IX столетия славянское княжество Дукля, позже сменившее название на княжество Зета. На землях Боснии в конце XII века утвержденный на правление венгерским королем князь Кулин (местная калибровка «бан», в значениях «хозяин», «господин»), отвоевав некоторые земли у соседей, провозгласил себя независимым владетелем. Заложенная Кулином-баном держава (пусть и с некоторыми перерывами) просуществовала два с половиной столетия, а сам этот князь оставил по себе гордую память в боснийском фольклоре.

За 200 лет завоевательных походов Османская империя подмяла под себя балканские земли — и до Дуная, и за Дунаем, и до Савы, и за Савой. Османы покончили с Византией и всеми ее южнославянскими изводами. Пал Константинополь, часть населения полуострова — кто волей, кто неволей — обратилась в магометанскую веру. Исчезло «византийское содружество наций», как образно назвал вращавшийся вокруг империи пестрый греко-славянский мир британский историк Димитрий Оболенский. Сейчас, через век «после султана», Тирана и Сараево — крупнейшие, вслед за Стамбулом, Казанью, Уфой, Махачкалой, города исламской Европы; мусульмане составляют около трети населения Балкан. Как раз здесь пролегают непростые «зоны конвергенции цивилизаций».

Многие теории происхождения народов и формирования их первых государств являются не более чем вольными гипотезами. Средневековые события на Балканах в основном описаны византийскими и арабскими хронистами, для которых сербские или болгарские дела были второстепенными эпизодами всемирного процесса. Древнее прошлое южных славян реконструировано и додумано в XIX–XX веках, когда на западе Европы получила признание идеология историзма, подразумевавшая, что успешное настоящее обязано опираться на великое прошлое. Интересы независимости казались отцам новой государственности важнее научной добросовестности; собственные исторические школы в постосманских странах лет 150 назад только начинали складываться. Да и теперь в молодых государствах поиски идентичности продолжаются, прошлое перепридумывается заново. На эту тему ярко импровизировал Мазовер: « Честная попытка понять Балканы неминуемо побуждает нас взглянуть на историю не просто как на зеркало, в котором отражаются добродетели ». Но тем, кто у власти, часто кажется, что такой нужды нет.

В Македонии, провозгласившей независимость в процессе распада Югославии, в начале 2010-х годов разработали стратегию так называемой антиквизации. По-русски (как и на других языках) такой термин звучит искусственно, зато точно обозначает суть понятия: сторонники этой теории считают македонцев потомками подданных античного царства, расцвет которого пришелся на IV век до нашей эры. Героико-эпическая версия концепции не нова: ее отстаивал, например, в написанной в 1878 году поэме «Македонская фея» просветитель Георгий Пулевский, на склоне лет сочинивший еще и 1700-страничный труд «Общая история македонских славян». Однако появление в XXI столетии научных изысканий на эту тему выглядит довольно экстравагантно.

Антиквизация так или иначе, как представлялось находившимся в ту пору у власти в Скопье политикам национально-консервативной ориентации, давала Македонии дополнительные возможности развеивать имеющиеся у соседей сомнения по поводу идентичности новой страны, но порождала острые околополитические дискуссии. Афины традиционно оспаривали само название «Македония», настаивая на том, что это понятие может относиться исключительно к северогреческой провинции. В ООН и других международных организациях страна на протяжении почти трех десятилетий была представлена как FYROM , «бывшая югославская республика Македония». Это только один из современных балканских узлов противоречий. Упомяну и некоторые другие: у трех национальных общин Боснии и Герцеговины принципиальным образом не совпадают представления о будущем своего государства, а у сербов и албанцев — вгляды на то, кому должно принадлежать Косово.

Балканы соединяют разнообразные европейские миры. Мой начерченный простым карандашом крест — линии, связывающие дальние уголки балканской цивилизации, — это только подтверждает. Вот холодный крайний север: медвежий уголок Словении, слегка надменный в своей безмятежности горнолыжный курорт Бовец, неотличимый от почти таких же гламурных местечек где-нибудь в альпийских Австрии или Швейцарии. По красной стрелке компаса — Родос, горячий южный причал эллинского мира, зубчатые башни крепости рыцарей-госпитальеров, поднятой на античных черепках, Долина бабочек с четырехточечными медведками неземных красоты и расцветки; полуостров Прасониси, на мелкопесчаной оконечности которого эгейская волна целуется со средиземноморской. Вот северо-восточный форпост Балкан: дельта Дуная, великой реки, несущей воды от германского упорядоченного к славянскому безбашенному; городок Сулина с портом и блошиным рынком, где вперемешку звучит румынская, украинская, греческая речь; великолепные камышовые плавни, населенные кабанами, селедками и пеликанами. Наконец, балканский дальний восток — харчевня Barinak в турецкой рыбацкой деревне Румелифенери («европейский маяк») с видом на самоё рождение Босфора и на одинокий парус в голубом тумане моря. Капитальное коромысло балканской географии с плечом от Любляны до Стамбула — без малого 1500 километров: это 15 часов пути на машине, если гнать не останавливаясь, это два с четвертью часа авиаперелета, если взять билеты на прямой рейс. По сегодняшним меркам совсем небольшая площадка, на которой тысячелетиями топтались могучие империи, каждая из которых рассчитывала оставить здесь непреходящий след.