Александр Шевякин - 8 ступеней к разгрому советской державы

(…) Мыслить широкими политическими категориями разрешалось только на Старой площади, а роль КГБ сводилась в первую очередь к постановке первичных данных и реализации уже принятых решений" [7.30. С.44

— 45]. Это утверждение В. Бакатина неверно в принципе, но это отдельная тема, для освещения которой мы написали книгу "17 тайн Лубянки".

А как в этом отношении обстояло дело на Западе? В. А. Рубанов утверждал, что были "разработаны планы превращения Соединенных Штатов Америки в государство нового уровня. Так называемая инициатива Гора включает в себя решение проблемы профилактики "заболеваний" государства.

Это болезни, которые связаны с процессами ее информатизации: организационный маразм, информационный склероз и финансовый тромбоз" [7.33. С.419].

В то время к КГБ внимательно присматривалась корпорация РЭНД. Как заявляли лица, допущенные на главную кухню, где делалась политическая погода, "первое, что мы увидели, были публикации "РЭНД" о КГБ" [7.34. С.14].

Видимо, речь, в том числе, может идти о книге Д. Эзраэля "КГБ в кремлевской политике". (Так как, мы будем еще с ним встречаться по ходу повествования, то несколько слов о нем. Джереми Эзраэль (Azrael). Родился в 1935 г. Образование: бакалавр — Гарвардский университет (1956), магистр — там же (1959), доктор философии — там же (1961). В 1958-59 гг. стажировался в МГУ (по обмену на А. Яковлева и О. Калугина). С 1961 г. — ассистент, доцент, профессор политических наук в Чикагском университете, председатель Комитета по изучению славянских стран университета, руководитель проекта "Сравнительный коммунизм". С 1983 г. — член Совета планирования государственного департамента. С 1985 г. — профессор политических наук в Центре изучения действий СССР за рубежом RAND Corporation и Калифорнийского университета, Директор RAND Corporation. Приезжал в СССР на рекогносцировку перед событиями августа 1991 г. На сегодня количество публикаций в РЭНД — 79.

КГБ считывал информацию (терминология комитетчиков), уделяя больше внимания количественным показателям, которые, естественно, только росли и создавали радужную картину сплошных успехов, в ущерб качественным.

Многие индикаторы, которые вполне могли регистрировать и учитывать картину угроз безопасности, не принимались во внимание. Информационные потоки спецслужб, в отличие от других государственных организаций и учреждений, никогда за всю их мировую историю не ограничивались пределами аппарата.

Контрразведку всегда интересовало мнение масс.

КГБ СССР, равно как и другие спецслужбы мира, это не только Лубянка, большие и малые "серые дома" — это еще и разведывательные позиции в интересующих структурах. Существенную изначальную роль играла агентура.

От нее шла первичная информация, с которой потом и работали в различных подразделениях КГБ. В терминологии Ю. В. Андропова это звучало "от противника". Общий же список агентов КГБ и одновременно самых больших активистов "перестройки" насчитывает 2200 чел. В закрытых документах консультативного центра "Фонд эффективной политики" часто мелькают отрывочные сведения по персоналиям с указанием конкретной клички.

Двойной агент КГБ/ЦРУ — явление закономерное для истории мировых разведок, и здесь не было исключений: "Диссидентская деятельность не препятствовала им сотрудничать и с ЦРУ и с КГБ, нередко одновременно.

Деятельность интеллигенции "малого народа", диссидентов, агентов советских и зарубежных спецслужб переплеталась в немыслимые сочетания: еврейская диссидентка, жена А. Сахарова Е. Боннэр и поэт Е. Евтушенко сотрудничали с КГБ и вместе с тем были самыми шумными антисоветчиками" [53.

Т. 2. С.467].

Да, жизнь многих из этих деятелей "переплеталась в немыслимые сочетания".

"Кузницей кадров перестройки в КГБ, по-видимому, стал отдел по борьбе с сионизмом. Глубоко вникая в этот вопрос, изучающий его офицер не мог не понять, что он сам находится внутри этой структуры. Бросаясь к Андропову за разъяснением, он встречал его ироничный взгляд из-под очков и делал свой жизненный выбор. Тех, кто сопротивлялся — задвигали, тех, кто покорялся — возносили.

Вот почему Андропов (…) — фигура для левой прессы неприкосновенная.

Вот почему никогда не предававший КГБ Калугин на своих выступлениях говорит: "Не спешите осуждать Андропова. Его подлинная роль еще далеко не раскрыта"" [7.35. С.3]… Предавший СССР, но "не предававший КГБ Калугин"… Что же это была за организация и какое отношение он имел к СССР?

Можно ли было бороться и победить в результате двойной (тройной) игры с существовавшим подпольем в СССР и в восточноевропейских странах?

Опыт первых лет спецслужб Советского Союза утверждает, что можно. Тогда была проведена операция "Трест", в ходе которой в СССР была создана фиктивная организация, наполовину состоящая из реальных белогвардейских заговорщиков и наполовину из контрразведчиков. Эта организация была по сути громоотводом от реальных и потенциальных шпионов, террористов и диверсантов.

Конечно же, с тех пор навыки усложнились, и ЦРУ внимательно занималось идентификацией оппозиции, но даже тени желания "поиграть" с КГБ не наблюдалось. Наоборот. Пятая линия сама стала управляемой. Что там, в этой самой "пятке" (так пренебрежительно называли ее на сленге контрразведчиков) произошло, когда и как ее стали водить за нос "ведомые", сказать будет возможно лишь при наличии всех документов и свидетельских показаний. Но факт есть факт: именно их компания первой переметнулась на сторону демократов. Причем это было сделано гласно и открыто. Первыми "ласточками" стали полковник в отставке Я. Карпович, действующий подполковник А. Кичихин, бывший следователь УКГБ по Москве и Московской области, в том числе и по делам диссидентов, а с марта 1990 г. — депутат Моссовета от блока "Демроссия" Е. Савушкин. Впоследствии эту разновидность предательства мягко назвали волной отступничества (термин Е. М. Альбац) [1. С.190].

Свои особые связи друг с другом имеют все спецслужбы мира. Бывает так, что они санкционированы высшим политическим руководством стран, бывает, что нет. ЦРУ и КГБ не были исключением в интересующие нас годы.

Скорее, наоборот…

И связи эти приобретали иногда самые причудливые формы.

До сих пор остается тайной обстоятельства исчезновения из Москвы резидента ПГУ в Лондоне полковника КГБ и одновременно агента английской разведки О. А. Гордиевского, которого, заподозрив в работе на противника, вызвали в СССР. Он почти сразу почувствовал угрозу разоблачения. В Москве за ним установили наружное наблюдение, выявить которое опытному разведчику, несколько раз бывшему в загранкомандировках, не составило труда. По установкам КГБ офицер, заметивший за собой слежку, обязан немедля сообщить об этом начальству, ведь "топтуны" могут быть как свои, так и чужие.