Александр Шевякин - 3 шага в пропасть

27 декабря парламент российской республики принял решение о прекращении деятельности союзного Съезда народных депутатов. (Чудны деяния во имя правового государства!)

30 декабря 1991 г. Министерством юстиции зарегистрирован Фонд Горбачева.

В политическом театре дали занавес.

Над Кремлем полоскалось какое-то трехполосое недоразумение.

Некий Г. Бурбулис уселся своей задницей в креслице, крутнулся в нем и воскликнул: «Все! Теперь над нами никого нет!»

И что-то в этот момент закончилось: то ли операция КГБ «Распад» — не то Operation CIA «The End of History».

Так — в завершении — мы находим ответ, что такое есть «перестройка», ее кульминация был для нас моментом истины: обнажились устремления и достигнутые эффекты тех, кто реально ее замыслил.

Вот так, перефразируя известное выражение можно сказать: целили в одного бюрократа, а убили всю страну. И, кстати указать, бюрократ-то уцелел. Как известно еще из Платона, должно происходить отождествление судьбы государства с судьбой правящего класса. Таковое было до Платона, при Платоне, после Платона. Но вот, впервые это правило было нарушено. Номенклатура просто виртуозно выскользнула из-под обломков империи и при этом еще смогла и недурно поживиться, как мародер. Что это ни за парадокс «революции сверху»? Как могло случиться, что универсальное правило нарушено? Что Платон устарел или вообще изначально был ни прав? — Нет, здесь случилось противоположное: правящий класс, который занимал места в аппарате, так умело разрушил политическую систему, что пострадал только сам каркас, а элементы бывшие в нем, уцелели. Журналисты и наши некоторые историки преимущественно описывают случившееся предельно просто: Союз растащили на 15 республик (математически одаренные еще могут прибавить к ним непризнанные территории и квазигосударственные образования), путая при этом причины и следствия, задачи с эффектами. При этом не учитывается, что баланс центробежных и центростремительных сил в каждой из республик был очень и очень разный. Но если бы кто-то из республик подумал «зацепиться» за Московский центр, то у него ничего бы не вышло — нельзя удержаться за то, чего не было. М. С. Горбачев со своей бандой похоронил к тому моменту ВСЕ! События на окраинах: стрельба инсургентов друг по другу и всех вместе против советских войск, провокации, подрыв дружественных отношений по отношению к соседу — скорее вещи, отвлекающие внимание от событий в центре. Да, они очень нужны, они по-своему совершенны, но все же второстепенны для перестройки. Ряд внешне благополучных государств живет в условиях близких к гражданской войне из-за своих сепаратистов (Австрия — Тироль, Испания — Страна Басков, Великобритания — Ирландия), но их страны от этого не разрушаются, потому, что в центре этим никто не занимается. Но такого рода соображения в расчет не принимаются. Даже сама терминология, связанная с «перестройкой», широко навязанная учеными авторитетами подразумевает только одно: отход союзных республик друг от друга, поэтапное «откалывание» от центра и т. п. Мы же рассматривая все через замысел, все видим по-другому. И считаем, что термин распад вообще вряд ли применим к произошедшему и речь может идти только о полной и необратимой децентрализации.

Лишь немногие понимают в чем дело и подталкивают мысли других в верном направлении: «Разве не представляет конструктивного интереса вопрос о том, следует ли рассматривать развал СССР, Чехословакии, Югославии как управляемый процесс или же как результат потери управления?» [36. С. 18].

Либо, понимая, что традиционные исторические подходы не дают ясности картины, задают верно сформулированные вопросы:«… Интерпретация распада СССР должна быть результатом серьезного научного анализа. От системного рассмотрения этой проблемы мы еще пока далеки» [3.136. С. 221].

Но это ученые серьезного уровня. И их трудно сопоставлять с общей массой.

Сама по себе гибель СССР была ничем иным, как уничтожением структур государства, что мы и разобрали. Но только если раньше гибель страны сопровождалась уничтожением большого процента ее жителей, то тут было несколько по-иному. К окончанию «перестройки» было не так уж и много (да простят мне подобный цинизм) собственно погибших. Впервые в мировой истории обрушилась структура, но люди при этом мало пострадали…

Мы потерпели страшное поражение, причем там, где совсем не ожидали. Противоречия обнаружены вдруг в самом неожиданном месте, на периферии внимания общественно-политических учений. Можно сказать, что мы подскользнулись на ровном месте… И что же?! Может быть мы бросились детально прорабатывать наши ошибки, дабы не допустить новых — нет! А раз так, то значит мы сами своими руками готовим плацдарм для нового разгрома системы следующего уровня.

И корень бед может лежать в том, что как были подхвачены навязанные извне понятия-лозунги, так они до сих пор и живут в голове у большинства: «Я не сторонник административно-командной системы в ее советском варианте, а тем более тоталитарной системы управления. Но глубоко убежден, что, прежде чем разрушать имевшуюся систему правления, нужно было хотя бы по частям, по блокам сформировать новую, смешанную систему управления, в которой бы органично сочетались рыночные и нерыночные (административные) регуляторы. Наши же архитекторы перестройки до основания разрушили существовавшую систему управления, но не создали хотя бы сколько-нибудь приемлемое подобие новой» [01. С. 76). И это академик-кибернетик! Воистину, если нет для кого-то термина «организационная война», то нет и самого факта ведения оной. И уж если кто и сделал выводы из «перестройки», то только не наши управленческие кадры, а те, кто пользовался своими же разработками по нанесению ущерба нам — американские оргпроектировщики. Ими «разработаны планы превращения Соединенных Штатов Америки в государство нового уровня. Так называемая инициатива Гора включает в себя решение проблемы профилактики “заболеваний” государства. Это болезни, которые связаны с процессами ее информатизации: организационный маразм, информационный склероз и финансовый тромбоз» [4.01. С. 419].

Те немногие, которые чуть ли с самого начала запуска механизма знали, чем именно кончатся нехолодные фокусы (термин… Е. Гайдара), ничего не знают и пожимают плечами: «Мы не увидели, что разрушение коммунистического аппарата было разрушением государства» — эго Мишель Камдессю, а кризис-менеджер Джефри Сакс удивляется и утверждает, что не знал советской экономики и поэтому его рекомендации оказались ошибочны по этой причине.