Савелий Ямщиков - Спасенная красота (рассказы о реставрации памятников искусства)

Е. Честняков. Щедрое яблоко.

В нем словно последовательно умирали живописец, скульптор, поэт, мыслитель. Дольше всех в нем жил Человек, старый бедняк и молчальник, сохранивший и еще укрепивший дар прозрения чужой судьбы и дар исцелений. Это был очень русский закат художника. У нас часто к старости талантливые люди оставляли творчество для простой обыденной жизни, открывая, что она и есть высшее и дорогое творчество, — как это было с Толстым или, поближе во времени, с Пришвиным.

Здравый смысл, так долго противостоявший Честнякову в Академии, в родной деревне, в Кологриве, наконец, обессиленый, сдался и, не умея понять старого человека, прожившего жизнь мудрым ребенком, не совладав с его золотыми снами, решил, что человек «не в себе». Это умное решение все расставило на места, и всю жизнь не понимая его помыслов, в нем полюбили волхва, как это часто бывает в деревне, которая снисходительна к тем, кто не исповедует ее земного реализма. Переведя его в безопасную категорию «не от мира сего», деревенские люди охотно поучаются у вчера непонятного человека, потому что в душе еще хранят здоровое детское язычество и узнают его в своем мудром земляке.

Мне кажется уместным вспомнить здесь одно глубокое замечание современника честняковских прозрений М. Метерлинка: «Здравый смысл — не что иное, как необходимое наше согласие принять известное число низших истин, иногда сомнительных, но необходимых. Здравый смысл скорее цепь, чем поддержка. Вспомним, что почти весь наш прогресс совершался, несмотря на насмешки и проклятия, с которыми здравый смысл принимал безрассудные, но плодотворные гипотезы воображения».

Время воплощения гипотез Ефима Честнякова еще впереди, и как во всякой счастливой утопии, оно будет впереди всегда.

Он умер в 1961 году, а родился для новой, теперь, вероятно, уже долгой жизни в 1968-м. Это срок для полного усвоения его уроков еще небольшой, и все наши выводы — только набросок будущего знания.

Когда его биография и судьба будут воссоединены, окажется, что он не только человек будущего, но, и как должно большому художнику, человек бесконечного прошлого, что он принес в себе из потаенной, живой, клубящейся мглы еще молодое и плодоносное веяние праматеринской и праотеческой жизни из сказочной дали Велеса и Стрибога, когда деревья, небеса, птицы и люди были единым телом и знали, что счастье возможно только в согласии со всем живым миром.

Глубоко русский ум, он стоит в череде прекрасных современников и соотечественников — Циолковского, Федорова, Хлебникова, Татлина, кто как и он не умел удовлетвориться одним делом и экономно израсходовать свой жар, и кому по невольному обязательству судьбы надо было, пусть в ущерб глубины и завершенности, написать поэму и сложить алфавит нового художественного языка, обдумать великие градостроительные проекты и изобрести космический летательный аппарат, сочинить пьесу и выстроить учение о «золотом веке» России. И все это — в одну жизнь и одними руками.

Это люди редкие в человечестве. Их мысль деятельна, а дело — умно. Своим существованием они вновь и вновь открывают в поучение нам простую в своей необъятности мысль, что человек бесконечен.

Всесоюзная выставка «Реставрация музейных ценностей в СССР», проходившая год назад в Москве и Ленинграде, ни одного посетителя не оставила равнодушным. Свыше тысячи произведений изобразительного и декоративно-прикладного искусства, самое раннее из которых датировано третьим тысячелетием до н. э., а самое молодое нашим временем были возрождены к новой жизни лучшими мастерами отечественной школы реставрации и представлены на суд современных зрителей. И хотя зрители приходили на выставку очень различные, но один вопрос задавал почти каждый, — от подготовленного специалиста, корреспондента солидного журнала, редактора телевидения до человека, первый раз знакомящегося с работой реставраторов. Вопрос этот ставился по-разному, но смысл его сводился к одному: какой из экспонатов наиболее уникален, реставрация которого из них оказалась самой трудной и эффектной, а, главное, с каким памятником связана захватывающая, может быть даже детективная история, закончившаяся открытием имени неизвестного дотоле художника или прочтением еще одной главы в искусствоведческой науке.

Пусть простят меня все собеседники, так и не получившие ответа и не услышавшие взволнованного рассказа о «самом-самом» на реставрационной выставке. Я совсем не преувеличивал, когда говорил, что каждый экспонат мне близок и дорог, как он дорог реставратору, возвратившему его из небытия.

В. О. Кириков восстановил десятки уникальных произведений древнерусской живописи XI—XVII веков. И не только восстановил, но и проник в самую суть искусства иконописи, познал смысл и тайны старых мастеров. С. С. Чураков, спасавший сокровища Дрезденской галереи, многие годы возглавлял реставрационные мастерские ГМИИ им. А. С. Пушкина. Это его ученики представили первоклассный раздел на Всесоюзную выставку.

А. Б. Бриндаров, патриарх ленинградской школы реставрации, буквально предотвратил гибель картины И. Е. Репина «Бурлаки на Волге» и посетители выставки подолгу задерживались у этого шедевра, рассматривая фотодокументы, отразившие титанический труд реставратора. А. П. Ковалев — мастер с индивидуальным почерком, принципиальный и честный, когда речь идет о судьбе произведений искусства, несет ответственность за коллекцию Третьяковской галереи. Из двух разрозненных частей воссоздал он полотно В. Г. Перова «Праздничное гулянье в окрестностях Парижа» так тонко, что даже самые строгие и придирчивые зрители восхищались виртуозным умением мастера. П. И. Баранов, всю свою творческую жизнь отдавший Всероссийскому реставрационному центру, может сделать даже невероятное. Это он, подобно лесковскому Левше, перевел на одной из живописных миниатюр тончайший слой масляной краски со стеклянного основания на новый холст, не утратив малейшей детали авторской живописи. С. С. Голушкин за последние десять лет, часть из которых была занята созданием реставрационного института в Алжире, возглавлял бригаду мастеров, открывших современникам имя талантливого русского портретиста XVIII века Григория Островского и многочисленные холсты самобытного крестьянского живописца XX века Ефима Честнякова. Голушкину и его помощникам выпала честь в максимально короткий срок отреставрировать десятки холстов, которые составили основу уникальной выставки «Ярославские портреты XVIII—XIX веков». Сколько «детективных» историй могли бы рассказать посетителям эти корифеи нашей реставрации. Одну Е. А. Костикову, спасшую вместе с учениками от гибели сотни тысяч, я не оговорился, произведений графического искусства из самых разных стран, от России до Китая, можно слушать часами, и рассказ ее будет не фантастическим вымыслом, а достоверным повествованием. А ученики прославленных педагогов, работающие в лабораториях, центрах и институтах Украины, Белоруссии, в республиках Прибалтики, Закавказья доказали своими работами, представленными на выставке, что дело сохранения произведений изобразительного искусства на местах находится в надежных руках людей, обладающих не только филигранным мастерством и умением, но и наделенных замечательными человеческими качествами, без которых немыслим подвиг во имя спасения бесценных творений великих художников прошлого.