Александр Кацура - Коричневый путч красных

— Молодец, подполковник. — Лысый перестал качаться, стул встал на все четыре ножки. — Молодец…

— Значит, после операции готовься к академической деятельности… Чтоб с делом покончить, отвечай прямо: за команду ручаешься?

— Ручаюсь.

— Ну и спасибо… Иди, подполковник, отдыхай…

— В любом случае, — повторил лысый, и его собеседник, не видя, почувствовал, как зажглись тигриные желтые глаза. — В любом случае все изменится. Он будет напуган, понял?

… Самолет оторвался от земли… Лысый повернулся к слушавшему и, отчетливо двигая бледными губами, сказал:

— Я его хорошо знаю еще по крайкому, понял? Он трус. Трус, когда испугается по-настоящему, может сделать такое, что никакому герою не приснится… Он испугается, и тогда в стране наступит такой страх, какого еще не было, увидишь… Он до конца жизни будет бояться нас, а люди будут бояться его, и там, — он ткнул рукой в сторону круглого, полузакрытого шторкой окошка, за которым лилось грязное молоко, — там, внизу, будет снова нормальная жизнь… Мир, покой, люди забудут всю эту пакость, они будут рады ее забыть, и ты, мы все будем иметь право гордиться — мы их спасли… Понял?

Он устроился в кресле удобнее, запахнул пальто, надвинул шапку на лоб и прикрыл глаза. Помолчал минуту, будто сразу задремал, сказал, уже не обращаясь к седому:

— Странно, теперь вроде и натопили в салоне, а раздеваться не хочется… Намерзлись…

Снова помолчал. Седой, решив, что теперь-то он уж точно заснул, повозился со спинкой кресла, откинулся, тоже закрыл глаза — и услышал:

— Он трус, в этом все дело…

ИЗ ДНЕВНИКА АНАТОЛИЯ ЧЕРНЯЕВА, ПОМОЩНИКА ПРЕЗИДЕНТА СССР М. С. ГОРБАЧЕВА

18-го, в воскресенье около 4 часов, мы с Лапиной — (Ольга Лапина — референт в секретариате Президента) въехали в зону дачи. У въезда стояли, как обычно, две милицейские машины, лежала лента с шипами, которую для нас отодвинули.

А около 5-ти прибежала Ольга: Анатолий Сергеевич, что происходит! Приехал Болдин, с ним Бакланов и Шенин, и еще какой-то генерал, высокий в очках, я его не знаю (потом оказалось — Варенников). Я выглянул в дверь… у подъезда нашего «служебного» дома скопилось множество машин — все с антеннами, некоторые с сигнальными фонарями… толпа шоферов и охраны. Выглянул в окно — в сторону дома, где живет М. С. По дорожке ходит смурной Плеханов. На балконе виден издалека Болдин…

Плеханов, Генералов (его зам.) и Медведев сидели на парапете лестницы под моим окном… Поглядывали, когда я подходил к окну… Включил транзистор… обычные передачи… Потом в этот день сообщили, что М. С. приветствовал какую-то очередную конференцию, что было передано его обращение к Наджибулле по случаю «ихнего» праздника (это я сам все писал…).

Примерно через час четверо отбыли. Уехал и Плеханов, забрав с собой Медведева, личного адъютанта Президента. Это уже был знак…

Связь была отключена начисто. Еще когда ехали с Олей сюда, она попросилась отпустить ее пораньше, часов в 5, чтоб поплавать и т.д. Но машина за ней не пришла. Шоферу я сказал, чтобы он за мной приехал в 6.30. Но и за мной он не приехал. Я через охранника-дежурного попросил, чтобы тот, кто остался среди них за старшего, объяснил мне, что происходит.

Минут через 10 явился Генералов Вячеслав Владимирович… Мы с ним хорошо знакомы по поездкам за границу с М. С. — он обычно руководил безопасностью Президента там… Очень вежливый. Попросил Ольгу оставить нас. Сел. «Анатолий Сергеевич, поймите меня правильно. Я здесь оставлен за старшего. Мне приказано никого не выпускать. Даже если бы я вас выпустил, вас тут же бы задержали пограничники: полукольцо от моря до моря в три ряда, дорога Севастополь — Ялта на этом участке закрыта, на море — видите — уже три корабля…»

Я задаю наивный вопрос: а как же завтра с подписанием Союзного договора?

Он: подписания не будет. Самолет, который прилетел за М. С., отправлен обратно в Москву. Гаражи с его машинами здесь на территории запломбированы, и их охраняют не мои люди, а специально присланные автоматчики. Я не могу выпустить даже многочисленный обслуживающий персонал (местные — садовники, повара, уборщицы). Не знаю, где я их тут буду размещать.

Я опять наивно: но как же так… у меня в «Южном» вещи, в конце концов ужинать пора! Там Тамара Алексеевна (мой секретарь) мечется, ничего не может понять, ни до кого дозвониться…

Он: ничего не могу сделать.Поймите меня, Анатолий Сергеевич. Я военный человек. Мне приказано… Никого! И никуда, никакой связи…

Смеркалось, когда новый прикрепленный (вместо Медведева), симпатичный красавец Борис передал, что М. С. просит меня выйти… Он, мол, здесь, гуляет возле дома.

Я быстро оделся. Иду и думаю: каким я его сейчас увижу… как он?

Итак: у входа в свой дом стояли М. С., P.M., Ирочка — дочь и Толя — зять. Пошутили: кому холодно, кому жарко. Потому что М. С. был в теплой кофте, за два дня перед тем ему «вступило» в поясницу, старый радикулит, но уже прошел. М. С. «просили беречься». Он вообще боится сквозняков.

Он был спокоен, ровен, улыбался:

— Ну, ты, говорит, знаешь, что произошло?

— Нет, откуда же мне знать. Я только из окна наблюдал. Видел Плеханова, Болдина. Говорят, какой-то генерал в очках, большой… и Бакланов.

— Генерал — это Варенников. Он и был самым активным. Так вот слушай, хочу, чтоб ты знал.

Встряла P.M.

— Вошли без спроса, не предупредив. Плеханов их вел, — а перед ним вся охрана расступается. Полная неожиданность. Я сидела в кресле, прошли мимо, и только Бакланов со мной поздоровался… А Болдин!., с которым мы 15 лет душа в душу, родным человеком был, доверяли ему всё, самое интимное!!!

М. С. ее остановил.

— Слушай. Сели, я спрашиваю, с чем пожаловали. Начал Бакланов, но больше всех говорил Варенников. Шенин молчал. Болдин один раз полез: «Михаил Сергеевич, разве вы не понимаете, какая обстановка!» Я ему: мудак ты и молчал бы, приехал мне лекции читать о положении в стране. (Слова «мудак» произнес «при дамах»… Иришка засмеялась и интерпретировала: «мутант», очень удачно. Она вообще умная и образованная.)

Словом, — продолжал М. С., — они мне предложили два варианта: либо я передаю полномочия Янаеву и соглашаюсь с введением чрезвычайного положения, либо — отрекаюсь от президентства. Пытались шантажировать (не пояснил — как). Я им сказал: могли бы догадаться, что ни на то, ни на другое я не пойду. Вы затеяли государственный переворот. То, что вы хотите сделать — с этим Комитетом и т.п., — антиконституционно и противозаконно. Это — авантюра, которая приведет к крови, к гражданской войне.