Александр Бадак - Всемирная история в 24 томах. Т.9. Начало Возрождения

Договоры между князьями нередко заключались непосредственно в присутствии епископов или в стенах почитаемых монастырей.

Все это давало широкую возможность духовенству вмешиваться в международную политику.

Характерен случай, имевший место в 1127 году, когда игумен одного из киевских монастырей, Григорий, при поддержке созванного им церковного собора понудил киевского князя Мстислава Владимировича нарушить договор с черниговским князем, заявив: «на мне пусть будет грех, если преступишь крестное целование». Мстислав сотворил волю духовенства и, по словам летописца, раскаивался в этом всю жизнь.

В тех случаях, когда князья не принимали участия лично в ходе переговоров, дипломатические отношения осуществлялись посредством послов.

При отсутствии налаженных сношений и элементарной безопасности в пути вопрос о неприкосновенности послов был одним из наиболее важных. В Смоленском договоре 1229 года устанавливается двойная вира (плата) за убийство посла. Точно также и Новгородский договор 1270 года за убийство новгородского посла требует двадцать марок серебра и столько же за немецкого посла вместо обычных десяти марок.

Указанные оговорки не всегда были излишними. Когда в 1223 году к русским князьям, выступившим в поход против монголо-татар, пришли татарские послы, то они были перебиты.

Впрочем, в данном случае между русскими и монголо-татарами было состояние войны, что могло оправдать в глазах русских князей поступок, нарушающий основной закон международного права.

Еще чаще послы подвергались насильственному задержанию. В 1142 году, например, послы новгородские были задержаны в Южной Руси, потому что не сговорились с киевским князем относительно того, кто будет князем в Новгороде. Также поступали владимирские великие князья и другие.

При сношениях между русскими князьями послы пользовались содержанием и средствами передвижения (корм и провоз) за счет того князя, к которому они были посланы,— обычай, который, может быть, следует возводить к византийской традиции.

Помимо исполнения своих прямых обязанностей в переговорах послы содействовали распространению различных сведений международного значения. При отсутствии каких-либо других способов внешнеполитической информации эта роль дипломатических представителей являлась явно существенной.

Поэтому Владимир Мономах и рекомендовал своим сыновьям оказывать честь и послу и купцу, «ибо они, ходя мимо, по всем землям прославляют человека либо добрым, либо злым».

После завоевания и опустошения Русской земли монголо-татарами международное значение русских княжеств очень пошатнулось.

Юго-Западные русские земли подпали постепенно под власть великих князей литовских и Польши и на долгое время утратили свою самостоятельность. Северо-Восточная Русь, отрезанная Литвою и немецкими рыцарями от общения с Западной Европой, угнетенная татарским игом, которое не только давило, но и оскорбляло душу народа, была почти совершенно оторвана от общения с другими народами.

В течение XIV и даже первой половины XV века международные отношения Северо-Восточной Руси ограничивались почти исключительно Золотой Ордой, Византией, Литвой и торговыми сношениями Новгорода с немецкой и шведской Прибалтикой.

Связь Северо-Восточной Руси с Византией поддерживалась зависимостью русской церкви от константинопольского патриарха. Отношения с Литовским великим княжеством определялись почти исключительно необходимостью обезопасить русские земли от наступления литовских феодалов. Сношения Новгорода с прибалтийскими городами, объединившимися в XIV веке в сильный Ганзейский союз, велись в тех же направлениях, какие намечались в договорах двенадцатого и тринадцатого веков.

Характерная особенность новгородских договоров четырнадцатого и пятнадцатого веков заключалась в том, что хотя они и писались от имени великого князя, но фактически заключались выборными властями боярской республики, каковой был тогда Новгород, — епископом, посадником, тысяцким, иногда при участии представителей «концов» (на которые делился город) и отдельных разрядов новгородского населения.

РУССКО-ТАТАРСКИЕ ОТНОШЕНИЯ В XIII — XV ВЕКАХ

Решающим моментом во внешней политике северовосточных русских княжеств было в эту эпоху их отношение к Золотой Орде.

Вассалы золотоордынских ханов, русские князья должны были не только платить им дань и нести другие повинности, но и подчинять всю свою внешнюю политику их воле, являясь по ханскому приказу со своими войсками к ним на помощь.

Хан своим вмешательством регулировал важнейшие внешнеполитические вопросы. Так, хан Менгу-Темир (конец XIII века) обратился с указом («Менгу-Темирово слово») к великому князю владимирскому Ярославу Ярославичу о предоставлении свободного проезда немецким купцам через территорию его княжества: «дай путь немецкому гостю на свою волость!»

Впрочем, вмешательство хана в международные отношения «Русского улуса» ограничивалось теми случаями, когда эти отношения непосредственно затрагивали интересы Золотой Орды. В остальном русским князьям предоставлялась возможность действовать совершенно самостоятельно, заключать договоры и вести войны, с кем они хотели. Зато, эксплуатируя всячески Русь, ханы были крайне заинтересованы в том, чтобы не ослабевала вассальная зависимость от них русских князей, и настойчиво требовали всех внешних выражений этой зависимости.

Князья утверждались в своем звании ханскими «ярлыками» (грамотами) и сажались на престол лицами, уполномоченными ханом.

По первому зову они должны были незамедлительно являться к хану и уклонение от немедленного прихода рассматривалось как государственная измена.

В Орде не только княжеские послы, но и сами князья должны были исполнять самые унизительные обряды — кланяться в землю хану, стоять перед ним на коленях.

«О, злее зла честь татарская!» — восклицает летописец по поводу приезда в Орду Даниила Романовича галицкого.

Татарские послы, приезжавшие на Русь с ханской «пайцзе», то есть золотой или серебряной дощечкой с ханской тамгой (условным знаком) или соответствующей записью, принимались с раболепной угодливостью.

«Не разбирая, имеет ли ханский посол высший или низший чин,— пишет один китайский писатель XIII века,— все наперерыв ему кланяются... сажают его на высшее место; правители сами чинят коленопреклонение и оказывают всевозможное усердие».