Владимир Игнатов - Агентура НКВД-МГБ против ОУН-УПА

«Мы отправились от епископских палат на автобусную станцию 25 октября утром пешком. Сели в переполненный автобус в сторону Мукачева и так ехали до села Ивановцы. Тут слезли, нас ожидал экипаж. Сопровождая епископа, приехали и о. Даниил Бачинский мл., цегольнянский настоятель, и секретарь епископа о. Андрей Березнай. Гости добрались до села Лохово, чтобы на следующий день, 25 октября, отправиться на освящение филиальной церкви в день праздника Христа-Царя — храмового праздника обновлённой церкви села Лавки. 26 октября состоялось освящение церкви и архиерейская литургия. После длительного богослужения епископ Феодор, его спутники из Ужгорода и священник из с. Лохова Пётр Васько, его жена Маргит, она же сестра спутника владыки — о. Даниила Бачинского, и члены их семьи вернулись в дом настоятеля. Праздничный обед прошёл в спокойной обстановке, и, возможно, епископ Феодор вздохнул свободно и подумал, что чаша страданий должна быть им испита не в этот раз.

Но тут пришло тревожное предупреждение: на краю села местные жители видели чужих мужчин и автомашины, а ещё в субботу с большой военной грузовой машины за селом наблюдали какие-то люди в полувоенной форме. Ясно, что следили за владыкой. Было уже далеко за полдень, и епископ Феодор решил отложить отъезд на следующий день, договорившись, что конным экипажем они поедут в Мукачево, а оттуда вернутся в Ужгород междугородним автобусом.

В понедельник утром владыка Феодор отслужил Святую литургию, позавтракал, попрощался с семьёй отца-настоятеля и с верующими села, собравшимися проводить его. Обеспокоенные верующие снова предупреждали владыку, что опасность не миновала: кроме грузовой машины они вроде видели и военный джип. Кажется, что нападение планировалось тут ещё в воскресение, после освящения церкви и праздничной литургии, но из-за большого числа верующих, которые возвращались домой в Лохово после праздника вместе с экипажем владыки, и сопровождающих покушение пришлось отложить.

Около 8 часов утра 27 октября владыка Феодор решительно сказал: "Поехали!" Отец-настоятель вместе со своей семьёй и группа верующих села провели конный экипаж до края села. На козлах сидел кучер, около него молодой отец Березнай, секретарь владыки. На заднем сиденье заняли места епископ и отец Бачинский, против них на малом сидении, которое можно было опустить, сидели семинаристы. От села Лохова мы отъехали где-то на два километра, когда заметили, что за нами идёт большая 12-колёсная грузовая автомашина Студебекер. Когда она приблизилась к нам, я сказал об этом кучеру, тот оглянулся и направил коней на левую сторону дороги. На это и Студебекер взял влево. Кучер повернул коней вправо. Мы всё это видели, так как сидели спиной к направлению движения, напротив автомашины, которая всё приближалась. Преосвященного тревожить не хотели — как и вообще во время путешествия, на автобусе или на повозке, он и теперь молился на чётках. Всё это происходило на протяжении очень короткого времени, на спуске Студебекер мог набрать значительную скорость. Мы крикнули только тогда, когда автомашина уже была совсем рядом. Но крик ещё не замер, как она уже наехала на нас на полной скорости. Сила столкновения отбросила нас, семинаристов, и отца секретаря, метров на 10 в поле, кучер упал меж коней. Епископ Феодор и отец Даниил очутились на дороге между остатками коляски, которая от удара превратилась в кучу обломков. Вероятно, вскоре мы пришли в себя, ещё шатаясь, поднялись на ноги, и тогда я увидел, что люди из Студебекера суетятся возле него, видно, после столкновения его мотор не заводился. Едва они заметили, что мы оживаем, то подбежали к нам и начали бить, стараясь попасть в голову чем-то металлическим. Не знаю, когда они прекратили избиение, — мы все потеряли сознание».

Добить свои жертвы чекистам помешала поднимавшаяся на холм почтовая автомашина. Увидев почтовую машину, нападавшие оставили свой грузовик, сели в сопровождавший их вездеход, развернулись, чтобы не встретиться с почтовой машиной, и уехали. Работники почты вместе с крестьянами, прибежавшими из соседнего села, оказали раненым первую помощь. Затем жертв нападения погрузили в кузов почтовой машины и, примерно в полдень, доставили в мукачевскую больницу, где они получили профессиональную помощь. В этот день врачи делали операции пострадавшим до поздней ночи.

Дальнейшее развитие событий можно представить по воспоминаниям генерала Судоплатова, принимавшего активное участие в убийстве Ромжи, и монахини-василианки Теофилы Манайло, которая ухаживала за ранеными в мукачевской больнице.

По воспоминаниям Судоплатова, после неудачного проведения чекистской операции Хрущёв запаниковал и снова обратился за помощью к Сталину. Он утверждал, что Ромжа готовился к встрече с высокопоставленными связными из Ватикана. Судоплатов пишет: «Я выехал в Ужгород со своей группой, чтобы выявить связи и контакты Ромжи, потому что лично знал всё руководство украинских националистов с того времени, когда был внедрён в штаб-квартиру ОУН. В Ужгороде я провёл почти две недели. В это время мне позвонил Абакумов и сказал, что через неделю в Ужгород приезжают Савченко и Майрановский, начальник токсикологической лаборатории, с приказом ликвидировать Ромжу». «Второй этап» операции по «ликвидации» епископа Ромжи генерал-чекист Судоплатов описывает так: «Савченко и Майрановский рассказали мне, что в Киеве на вокзале, в своём железнодорожном вагоне, их принял Хрущёв, дал чёткие указания и пожелал успеха. Два дня спустя Савченко доложил Хрущёву по телефону, что к выполнению операции всё готово, и Хрущёв отдал приказание о проведении акции. Майрановский передал ампулу с ядом кураре агенту местных органов безопасности — это была медсестра в больнице, где лежал Ромжа. Она-то и сделала смертельный укол».

«Второй этап» чекистской операции более подробно освещён в воспоминаниях монахини Теофилы Манайло, приведённых в упомянутой выше книге священника Ласло Пушкаша: «Первая ночь раненых в больнице прошла спокойно, но д-р Бергман, главный врач больницы, уже утром сообщил мне как ответственной по штату — я была главной медсестрой хирургического отделения и главной сестрой по административным делам больницы — о том, что на тот период, пока у нас находится на излечении епископ Ромжа и его товарищи, он принял на работу в качестве помощницы молодую девушку на должность санитарки. Её звали Одаркой (или Одотьей, уже не помню чётко). Бергман даже объяснил причину своего неожиданного шага: следует ожидать прибытия официальных лиц из Киева, а может и из Москвы, важно, чтобы они всё нашли в лучшем порядке в комнатах наших пациентов. Д-р Бергман решительно распорядился и о том, чтобы еду для наших больных приносила с кухни лично новая работница. Главный врач, хотя и дела персонала больницы относились к сфере моих обязанностей, в этом случае действовал совершенно непривычно, без моего ведома и консультации со мной, так как принял обыкновенную санитарку на работу лично.