Пол Кеннеди - Взлеты и падения великих держав. Экономические изменения и военные конфликты в формировании мировых центров власти с 1500 по 2000 г.

Хотя Соединенные Штаты Америки в настоящее время все еще находятся в отдельной лиге (с экономической и, возможно, даже военной точки зрения), им придется выдержать два важных испытания на жизнеспособность, которые ожидают любую крупную державу, занимающую первое место на мировой арене: достичь приемлемого баланса между военно-стратегическими требованиями безопасности и имеющимися средствами для выполнения взятых на себя обязательств и удержать технологическую и экономическую базу своего влияния от относительной эрозии из-за постоянно меняющихся моделей мирового производства. Это далеко не простые испытания для Америки, которая, подобно имперской Испании в начале XVII века или Британской империи на рубеже XIX–XX веков, является наследницей широкого ряда стратегических гарантий, данных ею в предыдущие десятилетия, когда политические, экономические и военные способности страны влиять на международные дела казались гораздо более очевидными. Вследствие этого США сейчас сталкиваются с риском, который прекрасно знаком историкам, исследующим расцвет и упадок великих держав прошлого, и который условно можно назвать «имперским перенапряжением»: иначе говоря, стратеги в Вашингтоне должны признать тот неприятный факт, что совокупность американских глобальных интересов и обязательств в наши дни намного превосходит способность страны заботиться о всех них одновременно.

В отличие от держав прошлого, решавших проблему стратегического перенапряжения, США при этом стоят перед вероятностью ядерного уничтожения — фактом, который, по мнению многих, изменил саму природу международной политики силы. Если крупномасштабный ядерный конфликт действительно произойдет, то любые размышления о «перспективах» США становятся не просто проблематичными, а практически бессмысленными, даже если положение страны (благодаря ее системе обороны и географическим размерам), вероятно, более благоприятно, чем, скажем, Франции или Японии, в случае такого конфликта. С другой стороны, история послевоенной гонки вооружений позволяет предположить, что ядерное оружие, одновременно угрожающее как Востоку, так и Западу, является неприемлемым для обеих сторон. Это основная причина, по которой великие державы продолжают наращивать расходы на конвенциональные вооруженные силы. Однако если есть вероятность неядерной войны (неважно, региональной или более масштабной) между крупными государствами, то говорить о сходстве стратегических обстоятельств между нынешними США и имперской Испанией или Британией времен Эдуарда еще уместнее. В обоих случаях мы имеем слабеющую державу, занимающую первое место в мире, которая оказывается перед угрозой не столько для безопасности собственной территории (в случае США вероятность захвата армией противника крайне низка), сколько для зарубежных интересов страны — интересов столь разноплановых, что их трудно защищать одновременно, но практически так же трудно пожертвовать какими-то из них, не боясь увеличить будущий риск.

Справедливости ради следует сказать, что все зарубежные интересы США в свое время обусловливались очень вескими, как казалось на тот момент, (и зачастую очень обременительными) соображениями, и большинство причин американского присутствия по-прежнему актуальны; более того, интересы страны в некоторых частях земного шара могут сегодня представляться политикам в Вашингтоне даже более значительными, чем несколько десятилетий назад.

С уверенностью это можно сказать про обязательства США на Ближнем Востоке. В этом обширном регионе, от Марокко на западе до Афганистана на востоке, США решают такое множество проблем, что от одного только их перечисления «захватывает дух», как выразился один обозреватель {1213} 1213 Хороший анализ: [969, р. 367]. См. также [1135]. О конкретных проблемах см. [619, р. 960–980; 1301, ch. 4]. . В этом регионе находится огромная часть мировых запасов нефти; он кажется очень восприимчивым (по крайней мере судя по карте) к советскому влиянию; относительно него мощное организованное лобби внутри страны требует решительной поддержки изолированного, но эффективного в военном плане Израиля; в нем арабские страны условно прозападной ориентации (Египет, Саудовская Аравия, Иордания, ОАЭ) находятся под давлением со стороны собственных исламских фундаменталистов и внешних противников, таких как Ливия; и в нем все арабские государства, независимо от их соперничества, выступают против политики Израиля по отношению к палестинцам. Все перечисленное делает этот регион очень важным для Соединенных Штатов, но в то же время обескураживающе устойчивым перед любым стратегическим выбором. Вдобавок именно этот регион мира (по крайней мере в некоторых своих частях) наиболее склонен к войне. И наконец, в нем находится единственная территория, которую Советский Союз пытается завоевать с применением вооруженных сил, — Афганистан. Таким образом, неудивительно, что, по общему мнению в США, Ближний Восток требует постоянного американского внимания — как военного, так и дипломатического рода. Тем не менее память о фиаско в Иране (1979) и провале миротворческой миссии в Ливане (1983), дипломатические затруднения (как помочь Саудовской Аравии, не встревожив Израиль), а также непопулярность Соединенных Штатов среди арабских масс чрезвычайно осложняют для американского правительства задачу проведения последовательной долгосрочной политики на Ближнем Востоке.

Национальные интересы Соединенных Штатов в Латинской Америке тоже сейчас оказываются под угрозой. Если в мире наступит крупный международный долговой кризис, способный нанести тяжелый удар по глобальной кредитной системе, особенно по банкам США, то, скорее всего, он начнется именно в этом регионе. К настоящему моменту экономические проблемы Латинской Америки не только понизили кредитный рейтинг многих известных американских банков, но и способствовали существенному сокращению экспорта американских промышленных товаров в эту часть земного шара. Здесь, как и в Восточной Азии, глубокую озабоченность вызывает вероятность того, что развитые процветающие страны будут неуклонно повышать тарифы в отношении импортных товаров с низкой себестоимостью и сворачивать свои зарубежные программы помощи. Все это усугубляется тем фактом, что в экономическом и социальном плане Латинская Америка в последние несколько десятилетий чрезвычайно быстро меняется {1214} 1214 См. [969, р. 31 Iff; 38]. ; в то же время ее демографический взрыв оказывает все большее давление на имеющиеся ресурсы и, зачастую, на устаревающие консервативные структуры власти. Это приводит к массовой поддержке движений за социальные и конституционные реформы и даже к открытым «революциям» — не без поддержки нынешних радикальных режимов на Кубе и в Никарагуа. Эти движения затем вызывают консервативный откат, когда реакционное правительство провозглашает необходимость искоренить все признаки внутреннего коммунизма и обращается к Соединенным Штатам Америки за помощью в достижении этой цели. Такие социальные и политические трещины часто заставляют США выбирать между продвижением демократии в Латинской Америке и борьбой против марксизма. Вашингтон также вынужден рассматривать вопрос о том, способен ли он достичь своих целей единственно политическими и экономическими средствами, или же, возможно, ему придется прибегнуть к военным действиям (как в Гренаде).