Пол Кеннеди - Взлеты и падения великих держав. Экономические изменения и военные конфликты в формировании мировых центров власти с 1500 по 2000 г.

Вместе с тем достижение политической и финансовой стабильности — это еще не обретение силы. На фоне более населенных Франции и Испании 3–4 млн. жителей Англии и Уэльса не представляли чего-то внушительного. Английские финансовые институты и торговая инфраструктура выглядели отсталыми в сравнении с тем, что существовало на тот момент в Италии, южной Германии и исторических Нидерландах, но в течение «столетия правления Тюдоров» {94} 94 См. [929, р. 10-12, 71-73, 87-88]. страну ожидал небывалый рост промышленного производства. На военно-техническом уровне пропасть была еще шире. Как только Генрих VII почувствовал спокойствие за сохранность трона, он распустил большую часть своей армии и запретил (за редким исключением) магнатам иметь собственные военные подразделения. В итоге в тот момент, когда противостояние Франции и Габсбургов в Италии меняло саму суть и масштабы военных конфликтов, в Англии, помимо дворцовой стражи и некоторого количества гарнизонных войск, регулярной армии как таковой не было. Да и существовавшие в первые годы правления династии Тюдоров подразделения имели традиционное вооружение (большой лук, копья) и набирались традиционным способом (ополчение графства, набор добровольцев и т. п.). Однако такая отсталость английской армии не удержала взошедшего на престол Генриха VIII от организации кампании против шотландцев и даже вторжения во Францию в 1513 и 1522–1523 годах, а все потому, что король Англии мог набрать в Германии большое «современное» войско из пикинеров, аркебузиров и тяжелой кавалерии {95} 95 См. [64, ch. 1; 959, р. 285ff; 877]. О более позднем периоде см. [271]. .

Пускай ни эти операции англичан во Франции, ни последовавшие в 1528 и 1544 годах не привели к военной катастрофе, но они нередко вынуждали французского монарха откупаться от назойливых английских захватчиков, и потому подобные действия, безусловно, имели разрушительные финансовые последствия. К примеру, в 1513 году из общих расходов казначейства, составивших £700 тыс., на содержание солдат, артиллерию, постройку кораблей и прочие военные нужды было направлено £632 тыс. [13] Мой коллега профессор Роберт Эштон предупредил меня, что к любым данным относительно государственных доходов и расходов Англии (по всей видимости, и других стран тоже) в этот период следует относиться как к номинальным, поскольку в них не были учтены расходы на госслужащих, взятки, коррупция и потери от неэффективной бухгалтерии, а это серьезно уменьшало действительные суммы, доходившие до армии и флота. Подобным образом и до монарха доходила лишь часть причитавшихся ему доходов. Поэтому приведенные тут статистические данные носят лишь информативный характер. Вскоре накопленные Генрихом VII резервы были полностью потрачены его амбициозным наследником, а глава правительства Генриха VIII канцлер Томас Уолси своими попытками собрать деньги путем принудительных ссуд, «добровольных пожертвований» и другими деспотичными методами вызвал большое недовольство. Только благодаря экспроприации Томасом Кромвелем церковных земель в 1530-х годах правительству туманного Альбиона удалось стабилизировать финансовую ситуацию. Фактически английская Реформация привела к удвоению доходов короля, что позволило профинансировать широкомасштабные мероприятия: возведение оборонительных сооружений вдоль побережья Ла-Манша и Шотландии, создание мощного королевского флота, а также подавление восстаний в Ирландии. Однако губительные войны с Францией и Шотландией в 1540-х годах стоили британской казне £2,135 млн., что в десять раз превышало обычный размер доходов короны. Это заставило королевских министров пойти на немыслимое — продажу собственности церкви по заниженным ценам, конфискацию имущества представителей знати по сфабрикованным обвинениям, возобновление принудительных ссуд, сильное снижение качества чеканной монеты и, наконец, обращение за помощью к Фуггерам и другим иностранным банкирам {96} 96 См. [1362, р. 64ff; 559, ch. 6; 270, ch. 25]. . Урегулирование отношений с Францией в 1550 году было воспринято английским правительством, стоящим на краю банкротства, более чем благожелательно.

Все это демонстрирует сильную ограниченность могущества Англии в первой половине XVI века. Это было централизованное и этнически относительно однородное государство — в меньшей степени, правда, в приграничных областях и Ирландии, которые систематически отвлекали на себя ресурсы и требовали повышенного внимания со стороны короля. В основном благодаря личной заинтересованности Генриха VIII это было государство, способное защитить себя от внешнего вторжения: обладающее современными фортами, артиллерией, верфями, развитой военной промышленностью, а также мощным военно-морским флотом. Но оно было слабо с точки зрения качества армии, а финансовое состояние не позволяло развернуть широкомасштабные военные действия. Елизавета I, взошедшая на престол в 1558 году, была достаточно благоразумна, чтобы осознавать ограниченные возможности королевства, и никогда не выходила за рамки при достижении своих целей. В тревожное время, следующее за 1570-ми годами, на пике Контрреформации и активизации действий испанской армии в Нидерландах, это было трудновыполнимо. Поскольку страна не могла тягаться с истинными «супердержавами» Европы того времени, Елизавета I стремилась сохранять независимость Англии дипломатическими средствами и даже после ухудшения англо-испанских отношений перенести «холодную войну» с Филиппом II на море, где военные действия были как минимум менее затратными, а время от времени и прибыльными {97} 97 См. [35; 36; 973, vol. 1,р. 120ff; 1036, ch. 5; 1141, р. 465ff], . Несмотря на потребность в деньгах для обеспечения безопасности шотландского и ирландского флангов и помощи голландским повстанцам в конце 1570-х годов, за первые четверть века своего правления Елизавета и ее кабинет министров преуспели в создании значительного запаса ресурсов, и этого фонда хватило для отправки в 1558 году в Нидерланды военной экспедиции под руководством графа Лестера.

Начало войны с Испанией в 1585 году потребовало от правительства Елизаветы внесения изменений финансового и стратегического порядка в проводимую политику. С точки зрения наилучшей для Англии стратегии Хокинс, Рэли, Дрейк и другие «морские волки» убедили королеву в необходимости перехватывать испанское серебро, проводя рейды у берегов противника и в его колониях, а также активно использовать преимущества страны на море, чтобы удешевить войну. Зачастую то, что выглядит весьма привлекательно в теории, оказывается очень трудно реализуемо на практике. Кроме того, было необходимо направить войска в Нидерланды и на север Франции для поддержки их борьбы с испанской армией. Подобная стратегия вовсе не была проявлением большой любви к голландским повстанцам или французским протестантам, просто Елизавета I считала, что «последний день Франции станет первым днем начала конца Англии» {98} 98 Цит. по; [687, р. 28]. См. также [594; 64, р. 25ff, 5Iff; 111, р. 340-368] и исследования более общего характера: [1346; 1347]. . Поэтому было очень важно сохранить баланс в Европе, даже путем активной интервенции. И подобными «континентальными обязательствами» туманный Альбион продолжал руководствоваться вплоть до начала XVII века, по крайней мере в виде личного присутствия на материке, — большая часть войск экспедиционного корпуса влилась в 1594 году в армию Соединенных провинций.