С Сулимин - Чудовищные злодеяния финско-фашистских захватчиков на территории Карело-Финской ССР. Сборник документов и материалов

Но голодные люди ели и не разбирали.

От этого супа многие страдали желудочными заболеваниями, но медицинская помощь им не оказывалась.

Правда, был финский врач Колехмайнен, но вместо оказания медицинской помощи он избивал больных, пришедших к нему на осмотр. Рабочие, работая в лесу, должны были выполнять норму - ежедневно дать по три кубометра. И никому никакой пощады не было; был приказ такой: кто не выполнил нормы - тот получает хлеба не 150 граммов, а только лишь 75.

Люди от недоедания стали ещё больше слабеть, не могли ходить, но если обращались к финскому врачу за помощью, то получали побои.

Однажды в больнице я была свидетельницей такого факта. Пришёл больной, жалуется на головную боль и общую слабость. Доктор взял больного за волосы и начал его бить головой о печку, бил до потери сознания и вытолкнул, наконец, за дверь в коридор. Окровавленного мужчину из коридора унесли товарищи в свою секцию. Приходит другой больной, молодой парень лет 20, тоже жалуется на общую слабость и отказывается в этот день итти на работу. Доктор Колехмайнен подаёт ему 20 каких-то таблеток и заставляет его тут же принять их сразу все. Через 15-20 минут больной умер. Вообще этот врач не лечил, а избивал без жалости всех без исключения - как мужчин, так и женщин. Он ненавидел, презирал русских людей, называл нас: «русская сатана».

Мне было очень тяжело смотреть на людей, умирающих от голода и от побоев, но помощи им оказать я не могла никакой.

Однажды я обожгла руку. Мне пришлось итти на перевязку.

После перевязки приходит к нам в барак начальник, вызывает меня и говорит, что меня надо посадить в «будку». В «будке» я сидела, хотя у меня была температура 38,2 град. «Будка» представляла собой грязное, тёмное, холодное помещение. Сидела я трое суток.

Когда меня выпустили из «будки», то начальник лагеря приказал дать мне 15 плетей (плётка эта длинная толстая резиновая, внутри неё находилась проволока, скрученная в конце). Пришли два палача, Арола и Аалто, которые избивали людей и больше ничем не занимались. Присутствовали ещё начальник лагеря Маенпя и переводчик. Приказали мне раздеться, подали табуретку, я легла через табуретку, меня начали бить. Били так: сделают один удар, пройдёт одна минута, сделают второй; так я получила 15 ударов. Когда я встала и оделась, то у меня вырвалось слово «спасибо». За это мне ещё 10 плёток дали, я с трудом дошла до барака и трое суток пролежала в постели.

Второй случай. Читая финскую газету на русском языке «Северное слово», я оказала, что здесь нет ни одного процента правды - всё ложь. Мне дали 8 плёток.

Однажды лейтенант лагеря Кутижмы швед Лундел избил Костю Фёдорова через мокрую солёную тряпку. Костя Фёдоров был раздет, положен на стол, на его тело положили мокрую, солёную тряпку, всех лагерников выстроили вокруг стола для того, чтобы они смотрели, как будут избивать их товарища. Били толстыми берёзовыми прутами.

В лагере начала свирепствовать эпидемия тифа, и многие умирали, так как помощи медицинской не было.

Стали в баню нас гонять через день, жар в бане нагоняли страшный и держали нас в ней по 45 минут, несмотря на то, что некоторые люди были с температурой, были и сердечно больные.

Когда кончился карантин, нас отправили обратно в Петрозаводск работать на биржу и поместили в третьем лагере. Из 550 человек приехали обратно 150 чел. Остальные умерли в Кутижме от голода и побоев.

В Кутижме есть братская могила, где похоронено 300 человек. Хоронили без гробов.

(Подпись)

7 июля 1944 г.

В КИНДАСОВСКОМ ЗАСТЕНКЕ

Гагарина Вера Алексеевна, уроженка Лодейнопольского района, Ленинградской области, проживавшая в доме № 16 по ул. Льва Толстого в г. Петрозаводске, поведала о своей жизни в финской неволе следующее:

«В октябре 1942 г. меня как «неблагонадёжную», финны посадили в Киндасовский концентрационный лагерь, где я и находилась по день освобождения нас Красной Армией. Лагерь, где я сидела, был в деревне Киндасово, в семи крестьянских домах, обнесённых забором из колючей проволоки. В лагере содержалось до 200 человек мирных советских граждан.

В основном это были «политически опасные люди и подозрительные». В лагере люди размещались скученно, особенно мужчины. Так, в комнате площадью в 40-50 квадратных метров помещалось более 30 человек. В бараках всегда стояла грязь и зловоние. Питались скверно, суп варили для заключённых из гнилой колбасы, кишащей червями. Когда же эта колбаса представляла из себя сплошную массу червей и её давать нам даже финны не решались и выбрасывали, то заключённые подбирали эту колбасу и ели, за что получали наказание от коменданта лагеря, сержанта Вихола.

Заключённые выполняли непосильную работу на лесозаготовках. Кто не мог работать, того били, лишали и без того скудного пайка. В лагере был жесточайший режим. Над советскими людьми финны издевались, били и расстреливали за малейшую «провинность».

Когда в лагере появлялся начальник лагеря, капитан Тойвонен, то все пленные смотрели за каждым его шагом, куда он идёт и кого ведёт на пункт избиения. Тойвонен при каждом посещении избивал от 5 до 10 человек. Стоны истязуемых людей, их крики были слышны по всему лагерю. Помнится такой случай. На поле работали пленные, туда приехал капитан Тойвонен на лошади. Очевидно ему показалось, что люди плохо работают, тогда он снял плётку, дал лошади шпоры и начал на скаку бить без разбора голодных и измученных людей.

Юноша Палагин, будучи голодным, попытался сорвать на гряде и съесть одну-две репы. Его заметил сержант Ковала. Он поставил Палагина к телефонному столбу и стал его расстреливать. Вначале выстрелил несколько раз мимо, а потом убил Палагина наповал, на глазах у всех пленных.

Вот ещё случай: пленный Осипов, будучи больным, не мог вернуться домой. Он лёг в траву и уснул. Сержант Ковала нашёл его спящим и тут же спящего убил. Пленные Васильев и Иванов попытались уйти из лагеря, Ковала их обоих расстрелял без следствия и суда. Таких фактов самосуда в лагере было очень много.

Начальник лагеря капитан Тойвонен, его помощники Вихола и Ковала чинили неслыханные зверства над советскими мирными гражданами, заключёнными в Киндасовский лагерь». 18 июля 1944 г.

Егорова Александра Ивановна, уроженка Ведлозерского района Карело-Финской СCP, проживавшая в доме № 30 б по Большой Подгорной улице в г. Петрозаводске, рассказала:

«В 1941 г. я не могла своевременно эвакуироваться и оказалась на оккупированной финнами территории К-Ф ССР. Финские оккупанты бросили меня в тюрьму, как «политически неблагонадёжную». С ноября 1942 г. по 24 июня 1944 г. меня держали в Киндасовской тюрьме. В Киндасовской тюрьме в это время находилось до 300 человек. Люди размещались скученно, в камерах всегда была непролазная грязь и невыносимое зловоние. Камеры кишели клопами и вшами. Кормили нас очень плохо, а работать заставляли на лесозаготовках по 10-12 часов в сутки. Если человек был серьёзно болен, то с этим не считались и выгоняли на работу.