Игнатий Стеллецкий - Мёртвые книги в московском тайнике

Остался 26-летний наследник Василий III обладателем несметных сокровищ, о которых он больше смутно слышал, чем знал. Тогда решил он осмотреть лично всё, что досталось ему от отцов и дедов, где бы оно, в каких бы тайниках ни хранилось. Обшарил всё во дворце, осмотрел все подклеты и тайники, спустился в таинственный для него подземный Кремль. Каждую щель примечал, которую ему тут же расчищали. Так, неожиданно для себя и своего окружения, натолкнулся он на таинственный каменный сейф с «мёртвыми книгами» своих греческих предков. Это было совершенно неожиданно и совершенно случайно. […]

Если бы он знал или даже подозревал об этом раньше, ему не потребовалось бы несколько лет, чтобы раскачаться. Новгородский повествователь XVI в. «О Максиме Философе» говорит: «Осмеи убо тысячи наставши, в четвёртое-на-десять лето годищного обхождения русские земли скипетр держащу благо... Василию Ивановичу... непоколицех убо летах державы царства своего, сей православный Василий Иванович отверзе царская сокровища древних великих князей, прародителей своих, и обрете в некоторых полатах бесчисленное множество греческих книг» [289] Филарет (Гумилёвский). Максим Грек // Москвитянин. 1842. Ч. 4. № 2. С. 47. .

Тайное родительское сокровище, скрытое от него! Чувство удивления и обиды сжало сердце князя… Поражённый неожиданностью открытия неслыханного клада, Василий III терялся в догадках: когда и почему он здесь? Каким образом великий князь «отверзе» сейф, мы не знаем. Что за помещение было так неожиданно открыто великим князем? Была ли это круглая Свиблова башня в миниатюре, с тремя сводами-ярусами, или сводчатые четырёхугольные двухъярусные белокаменные палаты типа тайников Троицкой башни, трудно сказать, не имея никаких, хотя бы и отдалённых намёков в источниках на этот счёт.

Великий князь, порывшись, убедился, что книги и манускрипты почти исключительно по-гречески. Язык хотя и материнский, но которого он не знал. Нужен был переводчик. Да мало переводчик: нужен был человек образованный, который мог бы библиотеку изучить, описать, богослужебные книги перевести, повреждённые исправить и ересь жидовствующих [290] «...ересь жидовствующих» - жидовствующие: приверженцы новгородскомосковской ереси (к. ХV - н. ХVI вв.). Отрицали авторитет церкви, образа и т. п. побить...

Решение Василия III раздобыть учёного грека-переводчика было непреклонным. Он обратил внимание на Восток: там рассадник учёных монахов греческой веры Афон. После падения Константинополя Афон был главным хранителем и складом книг. Но Афон был под султаном!

Великий князь с грамотой - к султану - прислать ему какого-нибудь учёного грека. Великому князю указали на Максима. Одновременно великий князь обратился к патриарху в Константинополь. Патриарх ревностно искал такого учёного и в Болгарии, и в Македонии, и в Салониках. Наконец, узнали, что на горе Афонской есть два инока: Савва и Максим, «богословы искусные в языках».

Обрадованный Василий III - на Афон, к проту [291] Прот - глава всех афонских монастырей. , с грамотой, «чтобы есте к нам прислали вместе с нашими людьми с Василиим с Копылом, да с Иваном Варавиным из Ватопед монастыря старца Савву переводчика книжного на время, а они есте нам послужили, а мы от даст бог, его пожаловав, опять к вам отпустим» [292] См.: Иконников В. С. Максим Грек. Киев, 1865. Вып. 1. С. 107. .

С Саввой великому князю, однако, не повезло: «старей Савва, быв многолетен, ногами немощен, не возможе исполнити повеления... великого князя, о нём же и прощения просит» [293] Там же. , по другой версии - вследствие «старости и болезни кожные». Наиболее правильным и решающим все неясности надо считать заявление самого Максима, что он пришёл «Савве за старость отрекшуся ко царствующему всея Руси граду Москве». [...]

Максим прибыл в Москву в 1518 г. Зачем, собственно?

Ответы самые разнообразные: а) для исправления книг в связи с ересью жидовствующих; б) для перевода Псалтыри и исправления книг; в) для описания великокняжеской библиотеки; г) по частному книжному делу; д) за милостынею.

Нагрузка на одного учёного, как видим, колоссальная. [...] Самым первым по времени, самым обширным и важнейшим трудом, ради перевода которого, собственно, и вызван был Максим Грек в Россию, над которым он трудился год и пять месяцев (с марта 1518 г. по август 1519 г.) - является перевод... Толковой Псалтыри, заключавшей в себе толкования многих древних отцов и учителей церкви, а также Триоди. [...] Около этого же времени (1519) Максим сделал опись книгам великокняжеской библиотеки по поручению великого князя [294] См.: Снегирёв И. М. Памятники московской древности. М., 1842-1845. С. 178. .

Максим Грек выработал в себе прямой, открытый характер... аскетизм сделал его неподкупно честным, правдивым человеком, для которого говорить правду когда бы то ни было и пред кем бы то ни было составляло стихию его жизни и деятельности.

Полученное Максимом высокое научное образование облагораживающим образом отразилось на всём его характере. Максим вообще мало знал жизнь, а явившись в Россию, страну дотоле ему совершенно неизвестную, он, естественно, оказался в положении человека, для которого всё представлялось новым и неизвестным.

А что касается до всякого рода интриг, которыми так отличался московский двор того времени, то Максим, по особенностям своего характера, совершенно не был подготовлен к ним.

Положение Максима в Москве на первый раз было очень завидное: он составил себе репутацию человека высокопросвещённого. [...] Первые годы своего пребывания в России Максим Грек провёл благополучно. Первым его занятием, как отмечено, был перевод Толковой Псалтыри. Вручил он свой перевод великому князю, который передал его на рассмотрение митрополиту Варлааму [295] Варлаам (1511-1521) - московский митрополит. . Тот и собор одобрили и назвали перевод «источником благочестия». Переводчик Максим был щедро награждён великим князем.

После перевода Толковой Псалтыри Максим просил у великого князя позволения, согласно обещанию, отпустить его на Афонскую гору. Просьбу свою повторял неоднократно, но всегда получал отказ. Причина - в особом взгляде на Максима. «Держим на тебя мненья,- говорил один опальный боярин Максиму,- пришёл еси сюда, а человек еси разумный, а ты здесь увидал наша добрая и лихая, тебе там пришед всё сказывати» [296] См.: Иконников В. С. Указ. соч. С. 109. . Совершенно та же тенденция, какую при Иване III мы наблюдали по отношению к Аристотелю, Солари, Алевизу… [...]

Великий князь Василий III, как отмечено, не любил видеть никакого противоречия себе. [...] Даниил, игумен Волоколамского монастыря, человек тонкий по уму, гибкий по своим нравственным убеждениям, с задатками честолюбия, сумел понравиться великому князю. Следствием было возведение его на митрополию 22 февраля 1522 г., единоличною волею князя, без санкции собора. Новый митрополит сделался вполне покорным слугою великого князя.