Фриц Гаузе - Кёнигсберг в Пруссии: история одного европейского города

Благодаря посредничеству папского легата 19 октября 1466 года в Торне был заключён долгожданный мир. В качестве представителя оставшейся части орденского государства, гохмейстер обязан был присягнуть на верность польскому королю. Пруссия вышла из состава Священной Римской Империи германской нации.　

Кёнигсбергский двор гохмейстера был скромным, так же как и кёнигсбергский замок не мог соперничать по размерам и великолепию с замком в Мариенбурге. Городским купцам и ремесленникам двор приносил меньше выгоды, чем во времена крестоносцев. Положительно сказывалось лишь то обстоятельство, что в Кёнигсберге находились земельное управление и городские службы. Ландтаги приносили горожанам кое-какую выгоду и выводили город на арену скромной политической деятельности. На повестке дня стояли вопросы о «питании» купцов и ремесленников, о «чердачных зайцах», о продаже пива и тому подобное. Поэтому для Кёнигсберга явилось большим событием, когда гохмейстер Альбрехт в 1519 году добился у короля Дании разрешения на беспошлинный проход кёнигсбергских судов с товарами через пролив Зунд {32} 32 Зундская пошлина — Дания с начала ⅩⅤ в. взимала со всех судов, проходящих через проливы Бельт и Эресунн, особую пошлину. Отменена в 1857 году. в течение трёх лет.　

Внешний вид города после 1466 года мало изменился. Южную стену замка в 1482 году восстановили. Гохмейстер поселился в покоях маршала, в северном крыле. Маршал переехал в апартаменты комтура в юго-западном углу крепости.　

В Кульме, старейшем городе Пруссии, до сих пор находился Верховный суд. Но после того, как город во время Тринадцатилетней войны {33} 33 Тринадцатилетняя война — (1454 — 1466), война Тевтонского ордена с Польским королевством. (см. также Прусский союз и Второй Торнский мир ). отошёл от Ордена, гохмейстер уже в 1455 году все апелляции городов направлял в кёнигсбергский Альтштадт. Другими словами, суд Альтштадта с того времени являлся Верховным судом всей орденской Пруссии. Лишь отсюда назначались судебные заседатели в Магдебург. Первым гохмейстером, которому не понравилось, что городской суд вершит суверенное земельное право, стал гохмейстер Фридрих Саксонский.　

С именем этого младшего сына саксонского герцога Альбрехта, которого Орден после смерти Ханса фон Тифена избрал в 1498 году гохмейстером, начался для Пруссии и для Кёнигсберга новый период — переход от орденского государства к княжескому. Он наполнил старые формы новым содержанием. С ним, получившим образование в Лейпциге и Сиене, и с саксонцами, которых он взял с собой в Пруссию в качестве чиновников и советников, в Кёнигсберге поселилась мысль о княжеском правлении, стал развиваться гуманизм. Он называл себя правителем «милостию Божией», создал придворную капеллу с певцами и инструменталистами и ввёл придворные порядки. Орденскую кассу он преобразовал в княжескую Ренткамеру {34} 34 Ренткамера — казначейство. . Когда он, как это было принято в Саксонии, устраивал свадьбы семьям поместного дворянства, впервые женщины могли ступить на территорию орденской крепости, содержавшейся ранее как монастырь.　

Когда Фридрих в 1507 году оставил Пруссию и вернулся на родину в Саксонию, то он передал государственное правление четырём регентам: епископу Помесанскому Хиобу фон Добенеку и епископу Самландскому Гюнтеру фон Бюнау, которые, к слову, были саксонцами, а также двум управляющим Ордена: великому комтуру Симону фон Драге и маршалу Вильгельму фон Изенбургу. Это явилось ещё одним шагом на пути к сословному государству. После смерти Фридриха в Саксонии в 1510 году, по требованию регентов 6 июля 1511 года в кёнигсбергском замке новым гохмейстером был избран юный Альбрехт Бранденбург-Ансбахский, который, однако не присутствовал при этом лично. Он лишь за несколько месяцев до этого вступил в Орден. Его отцом был маркграф Фридрих Ансбахский, а матерью — дочь польского короля София. 22 ноября 1512 года он торжественно въехал в Кёнигсберг, но не в качестве гохмейстера, а как государь и правитель страны.　

Альбрехт, как и его предшественник, хотел уклониться от присяги на верность польскому королю, бывшему к тому же его дядей. Он даже решился на войну с Польшей, хотя не имел на это ни войск, ни денег. В этой войне принимали участие 200 добровольцев из Кёнигсберга. После первоначального успеха под Браунсбергом военная фортуна вскоре от него отвернулась. На Троицу 1520 года польские войска подошли к Кёнигсбергу, захватили возвышенность Хаберберг, угнав скот и лошадей. Жители Кнайпхофа спешно укрепили Ближний Пригород вдоль рва Цугграбена и сожгли все постройки напротив. Ежедневно в течение недели поляки появлялись на Хаберберге, но на штурм города не решились и в конце концов отступили.　

Сословия потребовали, чтобы гохмейстер приступил к мирным переговорам. Их представитель, кнайпхофский бургомистр Мартин Розелер, отважился даже на угрозы, сказав, что подданные скорее найдут себе нового правителя, чем Альбрехт найдёт себе новую страну для правления. Сословная депутация, куда входили Розелер и альтштадтский бургомистр Эрасмус Беккер, отправилась в Торн. Альбрехт тоже поехал туда. Но узнав, что 2500 наёмников, привезённых из Дании на голландских кораблях в Пруссию, прибыли в Кенигсберг, он прекратил переговоры. Война продолжалась. Поляки к Кёнигсбергу больше не подходили. Участие горожан в войне ограничилось лишь помощью в создании небольшого прусского военного флота, которую они оказывали против воли и с промедлением. Корабль под названием «Кнайпхоф», при попытке прорвать польскую блокаду, был захвачен данцигцами и в качестве трофея доставлен в Данциг.　

Поскольку в военном отношении ни одна из сторон не могла выиграть эту войну, то по предложению герцогов Георга Егерндорфского и Фридриха фон Лигнитца — первый являлся братом Альбрехта, а второй приходился ему свояком, — в Торне возобновились переговоры, на которых 7 апреля 1521 года было заключено перемирие на четыре года. Год спустя Альбрехт оставил Кёнигсберг и отправился в Германию, чтобы заполучить помощь в войне с Польшей. Поддержки он не добился и через три года вернулся, уже герцогом, обратно.

Подъём, явившийся началом новой эпохи, был массовым движением. Это движение складывалось из множества компонентов, в нём взаимодействовали многочисленные силы. Сильнее, чем в других немецких городах, в столичном Кёнигсберге отчётливо проявилось три мощных течения, определивших дальнейшее развитие эпохи: церковное, политическое и социальное.　

И в Кёнигсберге старые порядки утратили свою цементирующую роль, а вместе с ними пришли в упадок и дисциплина и религиозность людей, которые должны были представлять этот строй. Одни отвергали и высмеивали старые порядки, другие тем крепче цеплялись за привычные формы, чем сильнее опасались их отмены. В результате скептицизм соседствовал с усердным благочестием: высмеивались Орден и церковь, покупались индульгенции, строились монастыри и капеллы. Нельзя забывать, что капелла св. Христофора и оба мужских монастыря были основаны в Кёнигсберге лишь незадолго до Реформации. Обоснованные или преувеличенные жалобы на безнравственность членов Ордена, каноников и монахинь также относятся к картине эпохи, в которой старые устои утрачивали свою силу.