Фриц Гаузе - Кёнигсберг в Пруссии: история одного европейского города

Благодаря деятельности этих людей Кёнигсберг стал евангелическим городом ещё до того, как гохмейстер снял своё орденское платье. Выступлений против Реформации со стороны старой церкви в Кёнигсберге не было, если не считать отклонённой комтуром жалобы монахов по поводу народного представления на масленницу 1524 года, в котором Лютер выступал против папы Римского. О судьбе распущенного в это время капитула Кафедрального собора мало что известно. Так, один из настоятелей принял лютеранство, другой, сложив с себя духовный сан, занялся торговлей. Соборный декан Адальберт Дойчманн подался к епископу Эрмландскому. Оставшиеся в Кёнигсберге каноники обеспечивались ведомством в Заалау, принадлежавшем капитулу. На подворье старшего священника в Нойхаузене разместилось герцогское казначейское ведомство, а сам замок стал летним и охотничьим замком герцога.　

Орденские рыцари ждали, что предпримет их гохмейстер. Большинство из них, последовав его решению, приняли евангелие и остались в стране. Последний комтур Михаэль фон Драге был первым членом Ордена, сочетавшийся браком. Переехав в Шёнберг, он стал там окружным начальником. Некоторые священнослужители не могли решиться сменить веру. Другие под давлением вынужденно принимали новое учение. Так сложилось, например, у трёх братьев Вайблингенов и у Генриха фон Милтитца, ставшего одним из самых плодотворных поэтов эпохи Реформации и особо приближённым лицом герцога.　

Наиболее деятельным представителем молодого поколения был Фридрих фон Хайдек, земляк и друг Альбрехта, сопровождавший гохмейстера в поездке по Германии. Вместе с ним он стал там приверженцем учения Лютера. После возвращения он рьяно проводил в жизнь идеи Реформации и секуляризации. Летом 1524 года Хайдек пригласил друзей и единомышленников из Ордена и поместного дворянства на совещание в Бартенштайн, в котором участвовали также епископ Поленц и Кристоф Гаттенхофен, секретарь и камермейстер Альбрехта. Подготовив почву, они на своём собрании в Кёнигсберге 7 декабря 1524 года приняли решающие постановления. Обстоятельства выглядели таким образом, что ни Реформация, ни секуляризация не могли быть проведены без согласия польского короля. Поэтому требовалось достичь соглашения с Польшей, что являлось особенно важным, так как через несколько месяцев истекал срок четырёхлетнего перемирия, а у Альбрехта не было никакой надежды на успешное продолжение войны. В результате прусская миссия, в которую входили бургомистры Николаус Рихау из Альтштадта и Криспин Шёнберг из Кнайпхофа, отправилась в Краков, где 8 апреля 1525 года был заключён мир {37} 37 Краковский мир 8 апреля 1525 — между польским королём Сигизмундом Ⅰ и гохмейстером Альбрехтом Бранденбург-Ансбахским. Преобразование государства Тевтонского ордена в светское герцогство Пруссия в вассальной зависимости от Польши. Объявление лютеранства официальной религией герцогства. Начало столетнего мирного периода для Пруссии. .　

26 апреля посланники возвратились в Кёнигсберг и известили собравшуюся в церкви Альтштадта общину о заключении мира. 9 мая новый герцог торжественно въехал в свою столицу. В конце мая в Кёнигсберге состоялось заседание ландтага, в котором приняли участие и польские комиссары. Все собравшиеся, и прежде всего епископы Самландский и Помесанский, присягнули на верность герцогу Альбрехту. Таким образом, место чёрного креста, 300 лет являвшегося символом Ордена и его государства, занял чёрный орел Гогенцоллернов. Чёрно-белые цвета, под которыми Пруссия вошла в историю, продолжали жить в чёрно-серебряной палитре гогенцоллерновского фамильного герба, завоевав в качестве прусских цветов новую славу.

Социальные волнения, сопровождавшие Реформацию, не были вызваны учением Лютера. Однако они усиливались из-за того, что простой люд понимал это учение так, будто вся иерархическая прослойка между князем и его подданными является противозаконной. Они хотели отменить старые социальные различия в пользу общей свободы каждого христианина. Так понимали Евангелие крестьяне, так его воспринимали ремесленники и рабочие в городах. В Данциге простой люд поднялся против муниципалитета, свержение которого удалось предотвратить лишь благодаря вмешательству польского короля. По сравнению с Данцигом социальное движение в Кёнигсберге выглядело смирным.　

Цехи потребовали объединения трёх городов и участия ремесленников в городском управлении. В пользу этого требования они выдвигали веские причины: право свободного передвижения и повсеместного проживания граждан внутри всего Кёнигсберга, прекращение распрей из-за мостов, более справедливое распределение налогов и доходов в пользу бедных. У них были основания верить, что герцог полностью на их стороне. Общины потребовали от муниципалитета отчёта о доходах и расходах последних лет, настояли на включении четырёх представителей цехов в муниципалитет и в число судебных заседателей. Они получили и отчёт, и согласие по обоим пунктам. Однако затем вдруг выяснилось, что они и не знают, как воспользоваться этими уступками. Прослушав раз двухгодичный отчёт, «они вскоре устали и более отчётов слышать не желали». Из четырёх новых членов муниципалитета трое отказались от этой чести. Остался только перчаточник Тевес Розенфельд, который уже в 1522 году являлся уполномоченным представителем своей общины.　

Лишь одного человека можно назвать социальным революционером: им был медник Ханс Шлефф. Он был человеком склада «цвиккауских фанатиков» {38} 38 «Цвиккауские фанатики» — негативное (от официальной церкви, как католической, так и протестантско-лютеранской) название радикально-мистической секты в городе Цвиккау, возникшей в начале Реформации под воздействием Томаса Мюнцера и положившей начало течению анабаптизма. Сами себя называли «цвиккаускими пророками». и бранил состоятельных ганзейских купцов, на которых бедный люд работал до седьмого пота. В своём доме он зачастую собирал единомышленников для тайных бесед.　

В июне 1525 года общины избрали комитет, который должен был вести переговоры об объединении трёх городов и о создании общего «Божьего сундука» (общей церковной казны), т.е. об управлении церковным имуществом. Поскольку муниципалитеты старались затянуть дело, переговоры застопорились. В июле герцог покинул Кёнигсберг и отправился по стране принимать почести от своих подданных. Затем он поехал на политические переговоры в Силезию и Венгрию. Поленц же в качестве представителя герцога отправился в Мазурию для принятия присяги от народа. Таким образом, власть в Кёнигсберге в решающие недели была представлена лишь герцогским секретарём Кристофом Гаттенхофеном, который хотя и был человеком проворным, но мог тут оставаться лишь внимательным наблюдателем и докладывать дальше. А докладывать было о чём.